«эльпидифоров») было бы невозможно, что при отсутствии перегрузочные средств — ботов, которые взять с собой было немыслимо, лишало переброску всякого смысла.
Эти соображения, переданные начальником высадки, считавшим себя поставленным в необходимость предупредить Юденича об условиях, при которых операция возможна, побудили последнего послать командующему флотом в 18 ч радио следующего содержания: «Высадка пластунов в Ризе была обусловлена необходимостью перевозки одной бригады в тот же день дальше, до Хамуркана. До сего времени никаких распоряжений о дальнейшей перевозке нет. Благоволите сообщить, когда таковая будет произведена. Турки против Ляхова усиливаются и несколько раз переходили в наступление, а пластуны бесцельно стоят на берегу, ожидая перевозки».
Ответ командующего флотом гласил: «Перевозка в Хамуркан на «эльпидифорах» может считаться обеспеченной при большом числе миноносцев, которые могут быть сосредоточены и действовать после проводки транспортов в Поти и Батум и, возобновив запасы топлива. Однако если обстоятельства требуют перевозки теперь, то она будет прикрыта от возможного появления неприятельских крейсеров. Предупреждаю, что при наличии в Хамуркане подводных лодок и при малом числе миноносцев вероятен случай потери от одной атаки целых батальонов. По моему мнению, лучше выждать очищения моря, если невозможно продвижение войск по суше».
Из последующего обмена радио между штабом командования и штабом начальника высадки выяснилось, что адмирал Эбергард не считает возможным выделить миноносцы. Штаб сообщал: «Предупредите Юденича и Ляхова, что прикрытия в воскресенье и понедельник не будет (то есть в этот и следующий день), со вторника — непрерывно».
Это означало, что переброска морем в эти дни не может быть осуществима и, так как сухопутному командованию надо возможно скорее перебросить бригады на фронт, оставалось только немедленно направить их берегом. Движение это частью обозов уже началось, но при наличии единственной очень плохой дороги по берегу прибытие на фронт затягивалось на два или три дня. Между тем в вечернем сообщении Ляхов подтверждал серьезность положения и снимал с себя ответственность за удержание фронта.
Надеясь все же добиться согласия морского командования и видя, что флот занят прикрытием уходящих транспортов и считает десантную операцию делом конченым, Юденич прибег уже к дипломатическому приему того времени, обычно дававшему результаты. Посланная им новая радиограмма била в этом направлении: «Главнокомандующий{206} находит необходимым во все время операции продолжать охрану флотом побережья, чтобы обеспечить войска от обстрела неприятельских кораблей».
В сущности она означала, что сухопутное командование считает операцию незаконченной и ставит командованию флотом на вид, что фактически цель операции не достигнута.
Вызов был принят, и ответ гласил: «Прошу вас донести августейшему главнокомандующему, что успешная морская перевозка в 2-дневные срок войск из Новороссийска в Ризе достигнута без потерь, напряжением всех сил флота, и, я надеюсь, доказывает твердое стремление флота всеми мерами облегчить труды нашей армии».
Обмен телеграммами был внезапно переведен в совершенно иную плоскость. В 23 ч 25 мин того же 7 апреля командованием было получено радио: «Вышел на «Александре Михайловиче»[102] с первой бригадой пластунов на тральщиках Хамуркан. К рассвету пришлите на короткий срок миноносцы в охрану Юденич»{207}.
Поставленному перед совершившимся фактом командованию оставалось лишь отдать немедленное приказание; «Перевод транспортов на север отменяется. Начальнику минной бригады со своими миноносцами идти охранять «эльпидифоры». Флот в прикрытии».
Обстоятельства, побудившие Юденича на этот шаг, были таковы.
Еще днем, во время только что начавшихся переговоров, вернувшиеся с берега чины штаба Юденича донесли, что дорога забита обозом и движение войсковых частей будет очень затруднено. Командующий Кавказской армией обратился к начальнику высадки с вопросом, Допускается ли им возможность воспользоваться ночным временем для переброски бригады на тральщиках и можно ли эту переброску произвести, приняв необходимые меры предосторожности при помощи имеющихся в распоряжении начальника высадки средств охраны.
В случае убежденности начальника высадки в осуществимость такой переброски, Юденич брал на себя ее решение.
Будучи одновременно начальником прибрежного района и зная обстановку на море, адмирал Каськов представил следующие соображения и план действий:
1. Обнаруженные утром в районе высадки неприятельские подводные лодки в течение дня себя ничем не проявили, и можно думать, что обилие средств охраны (миноносцы, тральщики, сети и пр.) заставило их отказаться от атак. В случае, если бы они продолжали наблюдение за районом, то уход всех крупных транспортов должен был убедить их в окончании операции. Отсутствие объектов для атаки должно было побудить лодки идти на восток в надежде найти случай для нападения в местах скопления транспортов или вернуться в базу, по крайней мере на ночь.
2. Присутствие в море неприятельских крейсеров, судя по проходящим радиопереговорам частей действующего флота, не обнаружено. Не обнаружено также их присутствие радиостанциями, следящими за воздухом{208}.
3. Ночной переход тральщиков, при условии быстрой посадки одних людей под вечер с берега непосредственно, вполне возможен и безопасен. Тральщики идут на ближайшем, насколько позволят глубины, расстоянии от берега (до 2 кб).
4. Средствами охраны от подводных лодок явятся: посыльный корабль «Александр Михайлович» (флаг), посыльное судно «Летчик»[103], наличные гидросамолеты. Для освещения района у Хамуркана будет послан к Трапезунду миноносец Батумского отряда, находящийся в очередном обходе побережья{209}.
5. В случае обнаружения подводной лодки она будет отогнана охраняющими кораблями, идущими мористее, и ее атака на большом расстоянии проблематична. При обнаружении больших кораблей неприятеля таковые будут опознаны заблаговременно, и тральщики, подойдя к берегу вплотную, успеют произвести высадку до подхода неприятеля, чему будет способствовать отсутствие грузов.
К этому начальник высадки добавил, что в случае решения Юденича выполнить эту перевозку он не сомневается, что командование флотом пришлет миноносцы для охраны. Относительно же места высадки было высказано, что оно должно быть выбрано генералом Ляховым, но не в непосредственной близости к фронту, так как артиллерийское прикрытие, которое могут дать сопровождающие корабли охраны, недостаточно по силе огня для обеспечения района высадки от удара противника с суши.
Приказание было дано. 1-я бригада срочно была посажена на тральщики и вышла из Ризе.
Весь путь был пройден благополучно. На полдороги подошли конвоирующие миноносцы минной бригады, и, таким образом, к моменту высадки отряд получил необходимое прикрытие. Высадка протекла без всяких существенных осложнений.
Высаженные пластуны сейчас же были направлены в наиболее угрожаемые участки фронта. По совещании с Ляховым Юденич вернулся с начальником высадки в Батум [104].
В заключение необходимо указать на то, что морское командование, стоя перед совершившимся фактом перевозки десанта в Хамуркан, по-видимому, опасалось, что подобные операции могут повториться и Ляхов прибегнет к ряду перебросок своих войск по побережью[105] .
Ссылаясь на необходимость сосредоточения наличных сил флота для проводки транспортов на север, командующий флотом 8 апреля, то есть в момент выполнения перевозки пластунов в Хамуркан, послал генералу Юденичу следующее радио: «Долго держать транспорты и части флота привязанными к восточным портам нахожу весьма нежелательным. Прошу так расположить действия генерала Ляхова, чтобы была возможность освободить в ближайшее время прикрытие на два дня, чтобы отвести пустые транспорты на север, где они нужны для грузов западных армий».
Сама по себе эта просьба со стороны флота была совершенно понятна, так как с перевозкой сильного
