громко показывала свой голос, что вылетавшая из ее глотки слюна достигала наших кресел.
Итак, мы пришли на концерт Вертинского в зал старой филармонии на улице Свердлова. Зал, как и в прошлый раз, был полупустой. Притушили свет, на сцену вышел высокий лысеющий старик, и начал картавя что-то петь про чужие города; про встречи, которые случайны; про девочку, которая зачем-то должна пить это плохое вино т.д. и т.п. «Боже мой!» – подумал я, «Зачем Алька меня сюда притащил?».
Но Алик Б. верно угадал во мне будущего почитателя Александра Николаевича. После третьей или четвертой песни, сопровождаемой удивительно адекватной мимикой и игрой рук великого артиста, я «поплыл». А когда из его уст прозвучала экзотическая история про бананово-лиловый Сингапур, восторгам моим не было предела.
Это сейчас стали доступны многочисленные воспоминания о встречах с Вертинским, про шарм и артистизм великого шансоне, которые я не хочу дублировать. Скажу только, что Вертинского недостаточно слушать, надо было ВИДЕТЬ, КАК ОН ПОЕТ! И одно из самых ярких воспоминаний моей жизни – я видел, как поет Вертинский.
К великому сожалению, видеозаписей этого великого артиста не существует. Снимали на кинопленку Льва Толстова, Владимира Ульянова (Ленина) и т.п. К счастью, сохранились многочисленные видеозаписи Леонида Осиповича Утесова, но на Александра Николаевича пленки не хватило. ( Кроме двух ролей в кинофильмах, но это другой разговор.)
Если говорить честно, я не могу восстановить в памяти подробности этого концерта, но осталось ВПЕЧАТЛЕНИЕ, которое оживает каждый раз, когда я слушаю записи Вертинского.
Долгое время была доступна всего одна пластинка Музтреста на 78 оборотов и два трека с записями его песен: «Маленькая балерина» – про жалкую участь артистки во времена царского режима, и про «Ракитовый куст» – патриотическая песня про гибель казака на Великой Отечественной войне.
Новый, 1964-год (вроде бы) мы встречали на даче Евгении Александровны Андроновой в Кадницах. Ранние сумерки зимнего вечера спровоцировали нас на подготовку праздничного концерта, который и состоялся в ночь под Новый Год. Не так уж часто случается в компании настроение, когда ее «несет», спонтанно возникают гениальные сюжеты и идеи, которые сразу превращаются в жизнь под восторженный хохот участников. (Кроме упомянутого мероприятия в моей жизни была еще только одна замечательная встреча 1985-го года в избе на реке Мошне.)
В этом новогоднем концерте я выступал с двумя номерами. Сначала шла инсценировка известного школьного стихотворения Некрасова «Однажды в студеную зимнюю пору…» В нашем дачном реквизите лошадки не оказалось, и ее роль выполняла одна наша участница, которую я, согласно сюжету, вел под уздцы медленно в гору. Прошло столько лет, но мы с партнершей часто и с удовольствием вспоминаем этот номер. Правда, я до сих пор не понял до конца отношение партнерши к тому, как я выводил ее под уздцы перед всей честной компанией. С одной стороны, несомненно, в ее воспоминаниях присутствует ощущение счастья от возможности играть на сцене, с другой стороны – некоторое недовольство спецификой воплощаемого образа.
Но я отвлекся от темы Вертинского… Второй номер, который в этом новогоднем концерте я исполнял единолично – «Маленькая балерина» в подражание Вертинскому. Насколько мог, я воспроизвел вращательные движения кистей рук Александра Николаевича, его пританцовывающую походку, грассирующий голос. Успех был несомненный.
В те времена мы каждое лето уходили в поход, выбирая для посещения различные глухие уголки нашей Великой Родины. Вечером у костра, как было положено «романтикам дальних дорог», мы пели песни под гитару. Репертуар наш был самый разнообразный. Прошедшая война еще лежала на памяти нашего поколения, и мы любили петь официальные военные песни, а также народные песни, дошедшие до нас из этого лихолетья: «Нина», «В Западной Европе» и т.д. Мы были молоды, по этой причине удачно или не очень удачно влюблялись, жестоко или не очень жестоко страдали, сильно или не очень сильно переживали разлуки. Хорошо отражала мятущееся состояние души широко известная в настоящее время народная песня «Сиреневый туман».
Как сейчас помню один вечер на Приполярном Урале. Наш путь лежал через перевал под названием «Курсомбайские ворота» в обход теснин на реке Косью. Мы рвались напропалую, преодолевая широкую полосу висячего болота перед перевалом, проваливались по пояс в холодную жижу и надеялись только на отсутствие в этом высокогорье засасывающих трясин. Вымокшие и уставшие мы преодолели седло перевала и остановились на ночлег в глухом сыром лесу. Высушив у костра мокрую одежду и проглотив быстро окончившуюся порцию каши, заставили Серегу взять в руки гитару.
Багровый свет костра с трудом выхватывал из темноты группу людей, которую окружала угрюмо молчаливая северная тайга. А люди пели про сиреневый туман и про темную ночь, и, наконец, по моей заявке затянули, также обязательную в нашем репертуаре, песню Вертинского «Дорогая пропажа». Только пели мы ее, подвывая и скорбя, на свой собственный мотив. А когда песня дошла до кульминации: «И ответит тебе, чей то голос чужой, он уехал давно, нет и адреса даже», – безысходность ситуации резанула меня по сердцу. Дело в том, что в этот период времени я был влюблен в одну девушку, которая моей любви предпочитала мою дружбу. Я был совершенно не согласен с ее точкой зрения, очень огорчался и заключительные слова песни: «Как тебя позабыть, дорогая пропажа!!», – выкрикивал почти как Вертинский, дробя свое сердце в мелкие осколки.
Жизнь советского населения во времена нашей молодости регулировалась постановлениями Партии и Правительства, которые заботились не только о процветании страны, но и о росте культурного уровня ее населения. Что касается предмета нашего разговора, то в конце шестидесятых годов вышло специальное постановление ЦК КПСС об улучшении качества грамзаписи. (Без направляющей руки Партии единственная в стране фирма грамзаписи «Мелодия» о необходимости выпускать качественные пластинки самостоятельно догадаться не могла.) Но благодаря такой заботе стали выпускаться более-менее приличного качества диски в цветных обложках, о чем особо говорилось в постановлении. И более того, номенклатура записей чрезвычайно расширилась.
В 1970-м году фирма «Мелодия» выпустила первый долгоиграющий диск с записями лучших песен Вертинского. Спустя год вышел второй его альбом. И вот тогда я по настоящему познакомился с репертуаром и талантом Александра Николаевича Вертинского. Много вина было выпито под его аккомпанемент. И белого и красного, но больше белого.
Слушал я его «ариетки», и как будто снова как много лет назад сидел в полупустом зале филармонии и видел не высокого лысеющего старика, а великого артиста, который своим дивным голосом покорял Бухарест, Париж, Харбин и многие другие «чужие города».
Вернулся Вертинский на Родину в середине сороковых годов прошлого века, чтобы подарить соотечественникам свое великое искусство. Кстати в вопросе возвращения на родину Вертинского с семьей много неясного и даже легендарного. По официальной версии Вертинский приехал в Москву из Харбина, устав от заграничных мытарств и желая принести посильную помощь своей родине. В то же время в Союз разрешили приехать большой группе просоветски настроенных русских из зарубежного Дальнего Востока.
История и подробности этой репатриации подробно описана в книге Натальи Ильиной…. Приехавшие в страну патриоты жили очень трудно без работы и без права прописки в столичных городах. Кстати, почитав Ильину, я решил долгие годы мучившую меня загадку: откуда в конце пятидесятых годов в Казани появился джаз-оркестр мирового класса под управлением Олега Лундстрема. Оказывается, что в числе репатриантов были молодые ребята, которые в Харбине играли под руководством Олега джаз. Определили им местом поселения Казань, перебивались они случайной работой кто где, ради заработка. И только после смерти Отца Всех Народов им удалось организоваться в самостоятельный оркестр. Мне довелось его слушать в те давние годы – впечатление ошеломляющее, но это совсем другая история.
Я опять отвлекся от основной темы воспоминаний. В отличие от остальных репатриантов, Вертинского прописали в Москве на улице Горького. Уже это наводит на некоторые мысли. Концерты, Сталинская премия за невыразительную роль кардинала в политизированном кинофильме «Заговор обреченных», заметная роль князя в кинофильме «Анна на шее».
И вдруг, запрет концертов в Москве и Ленинграде, необходимость ради заработка гастролировать в провинциальных городах. (Не было бы счастья, да несчастье помогло – в силу этих обстоятельств мне посчастливилось слушать его в городе Горьком.) Вертинский пишет письмо Сталину, пытаясь доказать свою
