псевдонимом Мясницкий, который происхождением своим был обязан улице, где располагался дом отца. Увы, юмористические стишки и короткие рассказы, составившие несколько сборников, спектакли по его комедиям на сцене известного Театра Корша никак не соответствовали славе Льва Толстого или Чехова.
Не удалось сделать из сына великого писателя — ну так и что? Купец не унывал и занялся книгоиздательством. А началось с того, что к нему пришел сын знаменитого актера Михаила Щепкина и предложил учредить книгоиздательскую фирму. Идея Кузьме Терентьевичу понравилась, да еще как! Теперь ему позволено будет называться издателем и просветителем. И вот вскоре на свет явилось «Товарищество книгоиздания К. Солдатёнкова и Н. Щепкина». Издательство арендовало помещение в доме купца Лухманова на Большой Лубянке, там же открыли и книжный магазин.
С издательством Солдатёнкова сотрудничал уже упоминавшийся мной князь Сергей Николаевич Трубецкой. Вот что в июне 1902 года он писал брату своему Евгению:
«Милый Женя! Что ты скажешь хорошенького? Я ничего особенно хорошенького не скажу, да и особенно плохого тоже. Живу потихоньку и треплюсь из Меньшова в Москву. Дома перевожу Платона и пишу к нему рассуждения».
Княжна Ольга Трубецкая в своих воспоминаниях поясняет:
«Перевод „Творений Платона“ был начат B.C. Соловьевым, которому смерть помешала его закончить. По просьбе К.Т. Солдатёнкова С.Н. вместе с М.С. Соловьевым (братом покойного B.C.) взялись закончить этот труд».
Как-то не вяжется одно с другим, ведь к 1902 году Солдатёнков уже умер. Единственное объяснение в том, что работа над переводом изрядно затянулась и продолжалась не один год.
Среди книг, изданных стараниями Солдатёнкова, — «Отцы и дети» Ивана Тургенева, «История России» Сергея Соловьева, «История всемирной торговли» в переводе с немецкого, сочинения Виссариона Белинского и многие другие, в частности, упомянутые Константином Бальмонтом и Ольгой Трубецкой. Впрочем, в своих дневниковых записях Антон Чехов выражает сомнения в наличии художественного вкуса у издателя: «15 февр. Блины у Солдатёнкова. Были только я и Гольцев. Много хороших картин, но почти все они дурно повешены».
Как бы то ни было, меценат вправе был гордиться собой. Однако счастье не может продолжаться вечно. Пришло время, и Кузьмы Терентьевича не стало — богатый купец отправился в мир иной. Вот что по этому поводу писали столичные газеты: «Выдающаяся личность, редкой гуманности и чуткости человек сошел вчера в могилу в лице всеми уважаемого маститого старца Козьмы Терентьевича Солдатёнкова».
По разным оценкам, состояние купца оценивалось то ли в 8, то ли в 15 миллионов рублей. Согласно духовному завещанию, его жене досталось 150 тысяч рублей, слугам и крестьянам из имения в Кунцеве — 50 тысяч, 100 тысяч велено было раздать бедным, а полмиллиона — на поддержку богаделен. Картинная галерея и библиотека были завещаны Румянцевскому музею. Еще миллион с лишком — на постройку ремесленного училища. Но самая значительная сумма была отписана на постройку больницы для всех нуждающихся, независимо от вероисповедания и сословий. И по прошествии десяти лет в Москве появилась та самая, широко известная Солдатёнковская больница, ныне Городская клиническая больница имени Боткина. Пожалуй, это и стало самым заметным итогом жизни богатого купца.
Что же касается картин из его коллекции, то уже через несколько месяцев они были доставлены в Румянцевский музей. В частности, работы Александра Иванова, создателя произведений на библейские и антично-мифологические сюжеты, были размещены все в том же зале, где собраны другие произведения живописца. Нашлось место и для картины Брюллова «Вирсавия», порванной им в бешенстве из-за того, что никак не удавалась какая-то тень на полотне — художник запустил в картину сапогом.
А вот коллекции книг не повезло. В мае 1908 года в газетах написали: «Выясняются все новые и новые убытки от наводнения; между прочим, на винном Соленном дворе, который был залит водой, погибли склад изданий городского управления и ценная коллекция книг, пожертвованных городу покойным Солдатёнковым».
Завершая тему о наследстве богатого купца, замечу, что кое-какие «крохи», конечно, в сравнении с остальным, достались и не оправдавшему надежд его незаконнорожденному сыну. А вот недвижимость отошла племяннику, Василию Солдатёнкову. О нем дальше и пойдет речь. Впрочем, не только о нем, но и опять же об Америке.
Действительный статский советник Василий Иванович Солдатёнков служил чиновником особых поручений при Министерстве внутренних дел. Объездив чуть ли не всю Европу, побывав за океаном, он так и остался не слишком известной для широкой публики личностью, в отличие от своего дяди, благодетеля. Видимо, связано это было с местом службы, а также с деликатностью поручений, которые приходилось иной раз выполнять.
В июне 1870 года Василий Иванович был «Высочайше утвержден в звании Директора С-Петербургского Попечительного о тюрьмах Комитета». Дело ему было поручено трудное, поскольку тюрьмы находились в безобразном состоянии и срочно требовалось что-то предпринять. В конце следующего года Солдатёнкова отправляют в Америку для «исследования тюремного вопроса», или, если хотите, для обмена позитивным опытом. Американские газеты отметили его приезд как свидетельство серьезнейших намерений царского правительства в деле реформирования пенитенциарной системы. Был у Солдатёнкова и личный интерес — не зря же он пожертвовал четыреста долларов на нужды американских тюрем. Деньги были поделены поровну между Тюремной ассоциацией Нью-Йорка и Национальной тюремной ассоциацией США. Надо ли пояснять, почему Василий Иванович через несколько дней по прибытии в Милуоки с намерением проинспектировать тамошнюю Школу реформ был избран почетным сенатором от штата Висконсин?
В марте Солдатёнков уже в Южной Каролине, а в июле того же года оказывается на Международном пенитенциарном конгрессе в Лондоне. Прямо скажу, весьма завидная мобильность при тогдашних средствах передвижения, не нынешним чета. Что же касается реальных итогов этой длительной поездки, подумалось было, что вот непременно был составлен объемистый отчет, представлен для ознакомления начальству… Неужто все, как обычно, этим и закончилось? Но нет, слишком уж «животрепещущий» вопрос, можно сказать, наиважнейший для любого государства. И правда, потребовалось лишь несколько лет, чтобы в Москве на месте тюремного замка возвести Бутырскую пересыльную тюрьму, а в Петербурге — не менее знаменитые Кресты неподалеку от Васильевского острова.
Следующая поездка из тех, что вызвали заметный отклик в прессе, состоялась через пятнадцать лет. В декабре 1887 года Василий Иванович прибыл в Берлин со специальной миссией как представитель Министерства иностранных дел. Дело на его долю выпало весьма сложное и щекотливое. А началось оно с того, что графиня Волькенштейн-Тростбург, жена австрийского посла в Петербурге, получила письмо с сообщением о том, что канцлер Бисмарк якобы поддержал на выборах нового правителя Болгарии кандидатуру Фердинанда Кобургского, явно нежелательную для России. Графиня показала письмо не только барону Александру Жомини, советнику Александра III, но и другим противникам сближения с Германией. Царь счел себя обиженным действиями германских властей. Уладить намечавшийся конфликт и должен был Василий Солдатёнков, срочно отправленный в Германию. В присутствии посла России графа Шувалова он переговорил с канцлером Бисмарком, ознакомился с бумагами и в тот же день отбыл обратно в Петербург. Судя по всему, бумаги были признаны поддельными, и скандал на время удалось замять. Однако самое интересное было все же в другом. Весьма информированная «Нью-Йорк таймс» в своей статье по этому случаю назвала Василия Ивановича… «граф Солдатёнков»! Вот и приходится гадать, то ли ради столь важной встречи племянника известного купца на время возвели в дворянство, заодно наделив графским титулом, то ли этот мнимый титул Солдатёнков заслужил, по мнению своих заокеанских коллег. Такое признание можно было бы рассматривать и как скрытый упрек хранителям традиций нашей бывшей империи, упорно делившим людей на разные сословия. А вот оказывается, что не тот достоин титула, кому он достался по наследству, а тот, кто заслужил его своим трудом.
