взирали на него. Но они были слишком узки для его ответов.
«Адрес постоянного местожительства».
Хорошо. Квартира на Софиес-гате была продана сразу после его отъезда три года назад, как и родительский дом в районе Уппсал. При его нынешней профессии наличие постоянного официального адреса было фактором риска. Поэтому он написал то, что обычно писал при заселении в другие гостиницы: Чанг-Кинг-мэншн, Гонконг. Что было так же далеко от истины, как и любой другой адрес.
«Профессия».
Убийство. Этого он не написал. Графа не была отмечена крестиком.
«Номер телефона».
Он записал фиктивный номер. Мобильный телефон можно отследить — и разговоры, и твое местоположение.
«Номер телефона ближайших родственников».
Ближайших родственников? Какой муж добровольно впишет в эту графу номер своей жены при заселении в «Леон»? Это местечко вполне можно было назвать почти официальным борделем в Осло.
Портье прочитал его мысли:
— Только на тот случай, если вам станет плохо и нам надо будет кого-то вызвать.
Харри кивнул. В случае остановки сердца во время акта.
— Можете не оставлять телефон, если у вас нет…
— Нет, — сказал мужчина, продолжая стоять и смотреть на анкету.
Ближайшие родственники. У него была Сес. Сестра с «легким намеком на синдром Дауна», как она сама это называла. Однако она всегда справлялась с жизненными обстоятельствами намного лучше своего старшего брата. Кроме Сес, никого. Действительно никого. Во всяком случае, никаких ближайших родственников.
Он поставил крестик в графе «Наличные», отвечая на вопрос о способе оплаты, подписал и протянул анкету портье. Тот быстро пробежал ее глазами. И тогда Харри наконец-то заметил его. Недоверие.
— Вы… Вы — Харри Холе?
Харри Холе кивнул:
— Это что, проблема?
Парень покачал головой. Сглотнул.
— Прекрасно, — сказал Харри Холе. — Может, тогда дадите мне ключ?
— О, простите! Вот. Триста первый.
Харри взял ключ и отметил, что зрачки у парня расширились, а тон стал более серьезным.
— Это… это был мой дядя, — сказал парнишка. — Это его гостиница, он раньше сидел за стойкой. Он рассказывал о вас.
— Надеюсь, только хорошее, — сказал Харри, улыбнулся, поднял маленький кожаный чемодан и пошел вверх по лестнице.
— Лифт…
— Не люблю лифты, — ответил Харри, не оборачиваясь.
Комната была такой же, как прежде. Ободранная, маленькая, местами чистая. Нет, появились новые шторы. Зеленые, плотные. Наверняка такие, что не надо гладить. Кстати… Харри повесил костюм в ванной и включил душ, чтобы пар расправил складки на материале. Костюм из «Панджаб-хаус» на улице Натан- роуд стоил ему восемьсот гонконгских долларов, но при его работе это была необходимая инвестиция: никто не будет уважительно относиться к человеку в лохмотьях. Он встал под душ. От горячей воды покалывало кожу. После душа он нагишом прошел через комнату к окну и открыл его. Третий этаж. Задний двор. Из другого открытого окна раздавались ненатуральные громкие стоны. Харри ухватился руками за карниз для штор и высунулся наружу. Взгляд его сразу упал на открытый мусорный бак, и он учуял поднимающийся оттуда сладкий запах мусора. Он плюнул и по звуку понял, что попал на что-то бумажное. Раздавшийся после этого звук издала явно не бумага. Что-то щелкнуло, и зеленые плотные шторы рухнули на пол по обе стороны от Харри. Черт! Он вытянул тонкий карниз из петель шторы. Карниз был старого типа и представлял собой деревянную палку, увенчанную с обоих концов луковицами. Его уже ломали раньше и пытались склеить скотчем.
Харри сел на кровать и открыл ящик тумбочки. Там лежали Библия в обложке из голубой искусственной кожи и швейный набор, состоящий из черной нитки, намотанной на белую бумажку, в которую воткнута иголка. Поразмыслив немного, Харри пришел к выводу, что эти вещи здесь вполне к месту. Гости могли пришить оторванную от штанов пуговицу и прочитать об отпущении грехов. Он лег и уставился в потолок. Вокруг все было новым, и ничего не… Харри закрыл глаза. Он не спал во время полета и теперь, несмотря на смену часовых поясов и на отсутствие штор, заснул. И увидел тот же сон, который видел каждую ночь на протяжении последних трех лет: он бежит по коридору от грохочущей снежной лавины, поглощающей весь кислород, так что ему становится нечем дышать.
Надо просто немного подождать и не открывать глаза.
Он не мог удержать ускользающие мысли.
Ближайшие родственники.
Род. Родные.
Родственник.
Именно родственником он и был. Поэтому он вернулся.
Сергей ехал по шоссе Е6 в Осло, мечтая о том, как уляжется в кровать в квартире в районе Фюрюсет. Он ехал со скоростью не более ста двадцати, хотя поздней ночью движения на шоссе почти не было. Зазвонил мобильный. Тот самый мобильный. Разговор с Андреем был коротким. Он поговорил с дядей, или, как Андрей его называл, атаманом. Когда разговор закончился, Сергей больше не мог сдерживаться. Он вдавил педаль газа в пол и заорал от радости. Тот человек прибыл. Сегодня вечером. Он здесь! Андрей сказал, что пока Сергею ничего не нужно предпринимать, что ситуация еще может разрешиться сама собой. Но ему надо быть полностью готовым — морально и физически. Потренироваться с ножом, выспаться, сосредоточиться. Если необходимое станет необходимостью.
Глава 4
Турд Шульц почти не заметил, как самолет с шумом пронесся над крышей дома, где он, тяжело дыша, сидел на диване. Обнаженный торс его был покрыт тонким слоем пота, а эхо лязгающего железа все еще летало между голыми стенами гостиной. Позади него находились стойки со штангой, под которой стояла скамейка с покрытием из искусственной кожи, блестящей от его пота. С телеэкрана на него смотрел Дональд Дрейпер,[5] щуря глаза от сигаретного дыма и прихлебывая виски из стакана. Над ними пролетел еще один самолет. «Безумцы». Шестидесятые. США. Дамы в элегантных нарядах. Элегантные напитки в элегантных бокалах. Элегантные сигареты без вкуса ментола и фильтра. В те времена то, что не убивало тебя, делало тебя сильнее. Он купил только первый сезон сериала. И постоянно пересматривал его. Он не был уверен, что ему понравится продолжение.
Турд Шульц взглянул на белую полоску на стеклянной столешнице и вытер край удостоверения. Для того чтобы растолочь, он обычно использовал удостоверение личности. Удостоверение, которое он крепил к нагрудному карману капитанской формы, которое давало ему доступ к служебным помещениям, к кабине пилота, к небу, к зарплате. Удостоверение, которое делало его тем, кем он был. Удостоверение, которое вместе со всем остальным у него отберут, если кто-нибудь узнает. Поэтому пользоваться удостоверением для данной цели казалось ему правильным. Посреди всей окружающей лжи в этом было что-то честное.
Завтра рано утром им предстоит лететь обратно в Бангкок. Два дня отдыха в отеле «Сухумвит резиденс». Хорошо. Теперь все будет хорошо. Лучше, чем раньше. Ему не нравилось, как все было организовано, когда он возил товар из Амстердама. Слишком много риска. После того как стало известно, насколько активно южноамериканские экипажи участвовали в контрабанде наркотиков в Шипхол, досмотр
