служить следующий: «Иштар-умми, дочь Бузазума и Ламассатум, взял в супружество Варад-Син, сын Ибни- Сина, у ее отца Бузазума… 2/3 фунта серебра и одного раба дал Варад-Син Бузазуму и Ламассатум в качестве выкупа. Бузазум, Ламассатум и дети Бузазума не будут никогда предъявлять никаких требований к Иштар-умми. Если Варад-Син оставит Иштар-умми, то он должен отвесить 1 фунт серебра. Если Иштар-умми оставит Варад-Сина, то ее сбросят вниз с башни, чтоб она разбилась. Во имя Шамаша и Айи, города Сиппара и царя клянутся они, что никогда не будут предъявлять друг к другу никаких претензий»[61]. Затем следуют имена пятнадцати свидетелей, которые присутствовали при бракосочетании. Из текста видно, что муж и жена при бракосочетании находились в разных условиях.
Для жены было исключительно трудно добиться развода. Она могла получить развод лишь в том случае, если у нее были веские доказательства плохого обращения с ней мужа. Если же ее обвинения не будут признаны доказательными, то ее за ложный навет могут бросить в воду или убить каким-либо другим способом. Муж мог прогнать жену, не объясняя причин, он должен был только уплатить за развод и вернуть приданое. В качестве важного основания для развода признавалось бесплодие или тяжелая болезнь жены, правда, при этом муж должен был дать ей обеспечение. Муж мог и не обеспечивать оставленную жену, если ему удавалось доказать, что она была расточительна или не поддерживала порядка в доме; в некоторых случаях ему даже разрешалось сохранить ее у себя в качестве рабыни. В то время как для мужа нарушение супружеской верности не влекло за собой никакого наказания[62] , жену за такой же проступок бросали в воду, что было равнозначно смертному приговору.
Мужу разрешалось наряду с главной женой иметь в доме несколько побочных жен, которые, правда, в правовом отношении стояли ниже главной жены. В большинстве случаев это были рабыни, которых владелец сделал наложницами. Они продолжали оставаться рабынями, а их дети могли получить свободу после смерти господина. Если хозяин публично признавал детей, рожденных рабыней, своими детьми, то последние получали почти равные права с детьми законной жены на наследство и отпускались на свободу. Вавилонским храмовым жрицам также разрешалось вступать в брак, но запрещалось рожать детей, и для этой цели они приводили своим мужьям рабынь. Поскольку жрицы, занимавшие высокое положение, были весьма состоятельны, мужчины охотно шли на выполнение этих предписаний; рабыни, впрочем, всегда оставались в подчиненном положении.
Важнейшая цель вавилонского брака состояла в том, чтобы в семье было как можно больше детей. Согласно верованиям вавилонян, после смерти родителей дети были обязаны заботиться об их душах. Если в семье не было собственных детей, то часто усыновляли чужих детей, которые должны были исполнять эту обязанность. Позднее обычай усыновления использовали для того, чтобы получить право на владение землей, не подлежащей продаже; тем самым усыновление превратилось в чисто юридическую формальность. Глава семьи обладал весьма большими правами по отношению к своим детям, он мог привлекать их к любой работе и даже отдавать на три года в долговое рабство.
Относительно порядка наследования существовало много установлений. Наследниками являлись прежде всего сыновья, дочери же получали часть наследства в виде приданого. Жене разрешалось только оставаться жить в доме и пользоваться принесенным в брак приданым; кроме того, она могла сохранить подарки, которые делал ей муж. Старший сын получал главную часть наследства, за ним часто оставался и дом его родителей. Между другими сыновьями имущество делилось поровну. В нововавилонское время закон делал различие между детьми от первого и от второго законных браков, причем первые делили между собой две трети наследства, а вторые — только одну треть.
Понятно, что, несмотря на все правовые установления, в повседневной жизни нередко возникали споры, которые не могли быть разрешены самими тяжущимися и требовали судебного разбирательства. Суд состоял из нескольких назначенных государством судей, которым помогал совет старейшин, т. е. наиболее уважаемых граждан города или селения. Имелось несколько судебных инстанций; простые дела решались быстро небольшой коллегией, в то время как сложные правовые казусы порой разбирались даже самим царем. Суд заседал, видимо, обычно у городских ворот, в особых помещениях храма или царского дворца. Судьям вменялось в обязанность строжайшим образом соблюдать справедливость. В параграфе 5 Кодекса Хаммурапи говорилось: «Если судья будет судить судебное дело, постановит решение, изготовит документ с печатью, а потом свое решение изменит, то этого судью должно изобличить в изменении решения и он должен уплатить сумму иска, предъявленного в этом судебном деле, в двенадцатикратном размере, а также должен быть в собрании поднят со своего судейского кресла и не должен возвращаться и заседать с судьями на суде». Обычно судьи пытались добиться полюбовного соглашения сторон, и только когда это не удавалось, дело поступало в суд. Важно отметить, что к делу можно было приобщить письменные документы или свидетельства. Наряду с этим приносилась клятва перед богом, что иногда происходило в самом храме. Клятвопреступление, а также ложные свидетельские показания рассматривались как оскорбление божества и строго наказывались. Судьи обращались при ведении дел к существующим законам, но во многих случаях они, несомненно, выносили приговор на основании обычного права и прецедентов. По-видимому, от них не требовалось подробного обоснования приговоров.
Для рассмотрения государственных преступлений, которые посягали на существующий порядок или наносили оскорбление царю, созывались особые суды, заседавшие под председательством самого царя. Об одном таком деле идет, очевидно, речь в следующем документе: «Баба-аху-иддина, сын Набу-аххе-буллита, совершил злодеяние и святотатство, на зло направил он свои помыслы. Он не сдержал присягу, которую дал своему царю, своему господину, но готовил измену. В эти дни Навуходоносор, царь Вавилона, правитель, советчик и пастырь великого множества людей, который, подобно богу Солнца, взирает на все страны, который утверждает правду и справедливость, уничтожает злодеев и преступников, рассмотрел злые деяния Баба-аху-иддины и уличил его перед народом в заговоре, в позорном деле, которое он совершил. Гневно посмотрел он на него, смерть изрек он ему, и ему перерезали горло» [63]. Имущество заговорщика перешло в собственность храма Набу. Сановник Баба-аху-иддина нарушил, очевидно, священную присягу, за что и был привлечен к ответственности. Такую присягу, должны были приносить вельможи и придворные при восшествии царя на трон. Они давали обязательство служить опорой царской власти, хранить ему верность и покорность, а также с уважением относиться к правящей династии, т. е. признавать законного наследника трона.
Возведение на трон происходило по большей части в храме главного бога, чем закреплялись связи царя с жречеством и храмом. Поддержка и благосклонность крупных храмов были одним из важнейших факторов, обеспечивавших длительное царствование. Первоначально в личности царя объединялась и светская и религиозная власть. В более поздние времена царь не являлся уже верховным жрецом; его сменил в этом качестве специальный высший религиозный чин. Хотя царь продолжал играть во многих культовых церемониях и празднествах очень важную и незаменимую роль, в нововавилонское время главные функции в храмовых церемониях исполняли представители жречества. Между царем и жречеством
