какое-либо отношение к убийству старика Левенворта, и тогда она ничего не ответила, будто невидимая рука зажала ей рот.
Мы немного помолчали, потом я опять спросил:
–?Скажите, не было ли у вас других поводов для подозрений, высказанных вами, кроме истории венчания Мэри, ее тяжелого положения, из которого освободить ее могла только смерть дяди, и уверений Джен, что она бежала сюда по приказанию Мэри?
–?Все это, конечно, было подозрительно, но помимо этого вчера я получила от нее письмо, которое находится теперь у вас, как вы говорили. Я знаю, конечно, что грешно в подобном случае делать слишком поспешные выводы, но… но разве я могу думать иначе после всего того, что узнала?
Я ничего не ответил и опять спросил себя мысленно: «Можно ли после всего, что я узнал, быть еще уверенным в том, что Мэри Левенворт действительно не виновна в пролитой крови?»
–?Конечно, ужасно делать такие выводы, — повторила миссис Бельден, — и если бы не слова, написанные ее собственной рукой, то, конечно…
–?Миссис Бельден, — заметил я, — в начале нашего разговора вы высказали подозрение, что Мэри могла совершить это ужасное преступление не сама, а при помощи другого лица. Вы готовы подтвердить свои слова?
–?Да, готова. Каково бы ни было ее участие в этом ужасном деле, но поднять сама руку на своего дядю она не могла. И только человек, любивший ее, стремившийся к обладанию ею, мог решиться на то, чтобы уничтожить препятствие, стоявшее между ним и ею.
–?Значит, вы думаете, что…
–?Что Клеверинг убийца? Без сомнения. Но разве недостаточно ужасна уже одна мысль о том, что он ее муж?
–?Конечно, — ответил я и встал, чтобы скрыть волнение, охватившее меня после этого разговора.
Не знаю, что побудило меня вновь подняться по лестнице и войти в комнату, находившуюся над столовой. Девушка, лежавшая там, погруженная в беспробудный сон, могла бы лучше остальных разрешить томившую нас всех загадку. Я подошел к постели и посмотрел на ее спокойное, бесстрастное лицо почти с укором, но вдруг заметил, что из-под ее плеча выглядывал какой-то клочок бумаги. Что это? Письмо?
В высшей степени удивленный своим неожиданным открытием, я быстро нагнулся и достал листок; он был запечатан сургучом, но без адреса. Я тотчас же вскрыл его и прочел следующие строки, написанные, по-видимому, самой Джен, поскольку почерк был неровный, как обычно пишут люди малограмотные.
«Я — ужасное создание, я молчала все время, хотя знала вещи, которые непременно должна была рассказать. Но я не смела этого сделать, так как он угрожал, что убьет меня; я говорю о красивом статном господине с темной бородой, который в ту ночь, когда был убит мистер Левенворт, вышел из библиотеки с ключом в руках. Он казался таким расстроенным и дал мне денег, чтобы я уехала и молчала обо всем. Но я не могу больше молчать, мне все кажется, что я вижу, как плачет мисс Элеонора и просит, чтобы ее не запирали в тюрьму. Это истинная правда и мое последнее слово; я прошу Бога простить меня и спасти мисс Элеонору от ужасного несчастья».
Глава XXXIV
Грайс снова берется за дело
Прошло полчаса. Поезд, с которым мы ждали Грайса, уже пришел; я стоял в дверях дома и следил за толпой, выходившей из здания вокзала. Меня уже начинало охватывать отчаяние, как вдруг я заметил Грайса: он медленно продвигался по направлению к дому вдовы, тяжело опираясь на палку. Лицо его было достойно кисти художника.
–?Недурное утреннее приветствие, — воскликнул он, войдя со мной в дом. — Джен умерла, и все наши надежды разрушились. Что же вы теперь думаете о Мэри Левенворт?
Ни слова не говоря в ответ на это, я молча протянул ему посмертную записку Джен. Никогда не забуду выражения его лица, когда он ее прочитал.
–?Боже мой, — воскликнул он, — это что такое?
–?Признание умирающей, написанное собственноручно Джен: я нашел его полчаса тому назад на ее постели.
Грайс быстро пробежал строки глазами, и на лице его отразилось еще большее удивление. Он со всех сторон рассматривал бумагу и, казалось, не мог от нее оторваться.
–?Вот это уже серьезная улика, — воскликнул я не без некоторого торжества, — это меняет все дело.
–?Вы думаете? — спросил он резко. — Вы говорите, что нашли это на ее постели. Расскажите подробнее, как это произошло.
–?Эта бумага лежала под покойницей, — сказал я. — Я заметил, что уголок высовывается из-под плеча, и достал ее, вот и все.
–?Эта записка была сложена и лежала в конверте, когда вы ее обнаружили?
–?Да, сложена и вложена вот в этот конверт, — подтвердил я, подавая ему конверт.
Сыщик внимательно осмотрел его и продолжал меня расспрашивать:
–?Конверт и бумага очень помяты. Были ли они в таком виде, когда вы их нашли?
–?Да, и не только смяты, но даже скомканы, как вы их видите сейчас.
–?Скомканы? Вы в этом уверены? Так что же, девушка, когда еще была жива, вероятно, валялась на них?
–?Пожалуй.
–?Вы не ошиблись? Не возникло ли у вас впечатление, будто бумагу подсунули после ее смерти?
–?Нет, наоборот, мне показалось, что письмо было в ее руке перед смертью и только потом бумага выпала из руки и очутилась под нею.
Лицо Грайса омрачилось, будто мой ответ несколько разочаровал его. Он положил письмо на стол и задумался, затем снова взял его в руки, внимательно осмотрел бумагу, на которой оно было написано, быстро взглянул в мою сторону и исчез вместе с ним за портьерой, прикрывавшей окно. Его поведение было настолько странно, что я невольно встал, чтобы последовать за ним, но сыщик махнул мне рукой и сказал:
–?Займитесь лучше оловянным ящичком, о котором вы так много говорили, и посмотрите, действительно ли он содержит те документы, о которых упоминала вдова, а я хочу побыть немного один.
Я с трудом скрыл свое удивление, но все же исполнил его просьбу и сел за стол, чтобы посмотреть на содержимое ящичка. Но не успел я открыть крышку, как Грайс снова подошел ко мне, бросил письмо на стол и решительным тоном сказал:
–?Разве я не говорил, что это самая запутанная история, с какой я когда-либо сталкивался в жизни, мистер Рэймонд? — Впервые глаза его встретились с моими, до такой степени он был взволнован. — Приготовьтесь разочароваться: это письмо написано не Джен.
–?Как? Это подлог?
–?Да! Бедняжка и не думала писать этого письма.
–?Но откуда вы знаете? — спросил я, вскочив с места.
–?Посмотрите сами на письмо, исследуйте его внимательно. Теперь скажите, что вы в нем находите особенного, что бросается в глаза?
–?Прежде всего то, что буквы как будто вырисованы очень тщательно, так, как всегда делают малограмотные люди.
–?А что еще?
–?Что буквы написаны на оборотной стороне обыкновенного листа бумаги.
–?Обыкновенного листа?
–?Да.
