даровал достойное погребение. Упадок этой жесткой организации начался в конце правления Четвертой династии, когда власть над провинциями и другие посты стали передавать по наследству. В то же время любимым придворным жаловали землю для гробниц и погребальных служб. Часто такие дары предполагали освобождение от налога в будущем; просторные и тихие города мертвых вокруг пирамид их прежних владык строились за счет казны фараона. Эта деятельность не имела продуктивного характера — она сводилась к погребальным песням и молитвам, отнимавшим людские ресурсы и способствовавшим застою в экономике. Правители номов, навсегда закрепившиеся на наследственном посту, передавали его сыновьям в твердой уверенности, что обладают властью по праву рождения, а не благодаря милостям фараона. Они больше не прилагали усилий для того, чтобы обеспечить себе погребение поблизости от пирамиды властителя; вместо этого поблизости от столицы провинции строились скальные гробницы. Номархи, как маленькие местные фараоны, при необходимости выписывали ремесленников из Мемфиса. При возвышении культа солнца статус фараонов уже упал. Этот процесс продолжился, когда огромная пропасть, отделявшая божественного правителя от всего человеческого рода, исчезла, когда фараон женился на женщине-простолюдинке. Это относится к браку Пиопи I в последние годы его правления. К середине Шестой династии Египет практически вернулся к тому состоянию, из которого извлек его Мина, и стал федерацией феодальных властителей, каждый из которых правил номом, заботясь только о собственной выгоде. Исходная монументальность и престиж фараонов поддерживали работу системы, но во время долгого правления Пиопи II ей был нанесен решающий удар; он был фараоном в течение девяноста лет и умер столетним. После его смерти центральная власть стала слишком слабой для того, чтобы сдерживать поднимающийся прилив анархии. Цивилизация Древнего царства была смыта системой, которую она сама создала. В этот период Египет обладал зрелой культурой, в которой ярко выражался его характер. Спокойные лица, глядящие с огромного множества статуй и рельефов, не тревожили сомнения. Голоса, говорящие через немногочисленные сохранившиеся записи того периода, книги заветов и автобиографии непоколебимы в своей вере в то, что для доброй жизни необходимо быть скромным, осторожным, честным и терпеливым; благоразумным в выборе друзей, не скупым и не завистливым; оказывать должное почтение высшим — короче говоря, держаться за свое положение и соблюдать умеренность во всем. Этот идеал золотой середины целиком принадлежал аристократии. Фараон и его двор были элитой, осуществлявшей все экономические и культурные предприятия государства. Между тем, формируя привилегированный класс, они не были праздной придворной знатью. Это были архитекторы, писатели, теологи, администраторы — люди действия, интеллигенция тех дней.
Глава 6. ПЕРВОЕ ПАДЕНИЕ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ВО ВРЕМЕНА СРЕДНЕГО ЦАРСТВА
Условия, которые сопутствовали закату Шестой династии, ярко описаны в Лейденском папирусе. Египтологи знают его как «Речение Ипусера». В своей работе Ипусер порицает безымянного фараона за бездействие, в то время как страна идет к своему краху. Со злобным наслаждением он описывает в подробностях беды, постигшие Египет: «Высокорожденные полны скорби, а бедные ликуют. Каждый город говорит: „Давайте изгоним могущественных“. Прекрасный зал правосудия лишился документов… Общественные учреждения открыты, и записи украдены. Рабы правят рабами… Смотри, у них были одежды, а теперь они ходят в рванье… Тот, кто ничего не знает, теперь богат, а высшие чиновники вынуждены искать расположения выскочек… Всюду нищета, и никто не носит белых одежд… Нил разлился, но ни у кого не хватает смелости пахать… Повсюду гибнет кукуруза… Люди не имеют одежды, благовоний и масла… Каждый говорит: „Больше ничего нет“… Чужаки отовсюду сошлись в Египет… Люди больше не плавают в Библ, откуда же нам взять хорошее дерево? Знать и набожные люди повсюду нуждаются в смолах из Ливии, но у нас больше нет поставок… Мертвых бросают в реки… Смех исчез. Грифы гуляют по земле».
Эта горестная картина, вне всяких сомнений, преувеличена, а то, что в ней верно, относится к районам, находящимся неподалеку от Мемфиса. Конечно, были номархи, которым удавалось поддерживать в своих районах порядок. У нас есть одна стела этого периода, в надписях на которой богач кичится людьми, скотом, гусями, ослами, ячменем и зерном, которые множатся под защитой его сильной руки. Но не так трудно заметить признаки катаклизма. Искусство этого периода слабо, в основном оно дало лишь копии мемфисского стиля Древнего царства. Материалы низкого качества: большинство сосудов вместо камня, фаянса и металла стали делать из глины. Междоусобная борьба между номами отображена в сохранившихся украшениях моделей погребальных лодок, которые защищены сверху большими щитами из воловьих шкур. Правителя одного из номов похоронили вместе с изображениями двух групп воинов, которые должны были нести свою службу в полной опасностей загробной жизни. Другой номарх этого нома хвастал тем, что вся земля охвачена ужасом перед его солдатами, и все дрожали, заметив дым, поднимающийся на юге. Чудовищным напоминанием о войнах тех дней служат тела почти шестидесяти солдат ударных частей, которые с почестями были погребены в общей гробнице в Фивах. Раны говорят о том, что они погибли при отчаянном штурме какой-то важной крепости.
Когда Египет разделили междоусобицы, на богатые пастбища Дельты хлынули толпы чужаков. Голод на собственных землях всегда заставлял ливийцев и бродячих семитов Синая и Негеба бросать жадные взгляды за границы Дельты. Теперь, когда исчезал организованный отпор возможному вторжению, они воспользовались ситуацией и добавили свою строку в истории о беззаконии и разбое. Беды, принесенные социальной революцией, повлекли за собой другие, всегда ее сопровождающие: голод, эпидемии и неурожай. Древний египтянин чувствовал, что самой большой катастрофой в его жизни будет исчезновение божественной власти фараона. Перед этим простым событием отступали все беды.
История первого промежуточного периода полна описаниями отчаянных попыток сильных людей восстановить прежний мир и порядок. Самое деятельное из этих усилий было предпринято могущественной семьей из Гераклеополя (поблизости от Файюма), объединившей под своей властью весь Средний Египет и распространившей зону влияния на большую часть Дельты. Верхний Египет (от места чуть южнее Абидоса до границы Элефантины) как будто сохранил номинальную независимость под владычеством правителей Фив. Жители Гераклеополя основали Девятую и Десятую династии; по свидетельству Манефона, первый правитель того периода Ахтой (Хеми) достиг верховной власти «великой жестокостью, увеличившей беды Египта». Имя его сохранилось на множестве небольших монументов; кроме этого, он написал для своих потомков книгу наставлений по управлению страной, которая до сих пор не найдена. Она была предтечей двух подобных работ, которые мы вкратце обсудим дальше. После столетия, когда жители Гераклеополя направили свои усилия на изгнание азиатских поселенцев из Дельты, укрепляя восточные границы, восстанавливая значение Мемфиса, совершенствуя работу по ирригации и заново открывая торговлю с Библом, растущие претензии агрессивных правителей Фив создали постоянную угрозу, которую нельзя было игнорировать. Между двумя соперничающими силами начали происходить столкновения, заканчивавшиеся сначала с переменным успехом до тех пор, но затем фиванец Ментухотеп I окончательно разбил врага и объединил Египет под властью одного фараона.
Эпохи цивилизации Египта имели моменты зарождения и гибели. Пророк Ипусер, который громко сетовал на перемены и упадок вокруг, не смог увидеть созидательных аспектов, хотя сам был в них вовлечен. Благодаря социальной революции были отброшены древние догмы, от невыносимых страданий люди заговорили новыми голосами, создали светскую литературу, принципиально отличавшуюся от той, что была раньше, которая затем столетиями вдохновляла египетских писателей. В те времена, когда египтянами не правили божественные указы фараонов, им только оставалось взывать к вдохновению, меланхоличные произведения того времени выполнены в поэтичной и элегантной форме. Возможность влиять на людей с помощью литературы высоко оценивал правитель Иераконполя, который убеждал своего сына учиться искусству говорить для того, чтобы править, «поскольку сила — в языке, и речь могущественнее битвы».
Кроме
