Светозар пожал плечами и двинулся к дому. Клот некоторое время молча шел рядом, а потом вдруг сказал:
— Они очень хорошие… почти как боги! — и замолчал. Светозар почему-то сразу догадался, что больше ни слова от него об этом не услышит…
Что ж, к странностям Клота он давно привык… Одно верно — в людях дурачок разбирался безошибочно, и Светозар научился ему верить. Хотя и не понимал, как он угадывает в потемках души человечьей добро или зло. Наверное, в глазах все дело. Светозар и сам под взглядом безмятежно-голубых, устремленных вдаль глаз чувствовал себя прозрачным… Врать Клоту было невозможно…
…Тепло родного дома обласкало холодную кожу, с воздухом проникло в легкие, а с покоем — в душу… Светозар улыбнулся Изанне и младшему сынишке Сержу(в честь дяди назвал), который сладко дремал в колыбельке… а Вера, Надежда и Любовь сейчас, наверно, играли в снежки на улице…
Возле порога стояли две пары чужих ботинок с развязанными длинными шнурками. Сами же гости расположились на диванчике из довоенных автомобильных кресел, опустив босые ноги на мягкий ковер из добротно сшитых крысиных шкурок. С самым безмятежным видом эти мужчина и женщина попивали чай из глиняных кружек вприкуску с соленым мясом. Точно к старому другу в гости зашли…
Мужчину Светозар не знал, а вот женщина показалась смутно знакомой… ах да! Когда-то она была той молоденькой девушкой, под началом которой объединялись армии. Да… тогда были разбиты северяне. Тогда рухнул купол…
У Светозара сердце дрогнуло. Не простая это встреча!.. И Клот это знал. Безмятежный, улыбающийся Клот, стоящий за спиной у «дяди»…
— Здравствуйте, гости, — сказал Светозар и, опустившись в кресло напротив женщины, добавил: — Я тебя помню… Ты — Верона.
— Да, — кивнула она. — А вот я тебя не очень.
— Мне тогда было тринадцать. Могла и не заметить, — пошутил Светозар.
— Спасибо за гостеприимство, — сказала Рон. — Правда, не понимаю, за что такая честь.
— Это все Клот, — Светозар кивнул на «племянника». — Если б не он, я бы сильно подумал принимать незнакомцев у своего очага. А Клот здорово разбирается в людях. Откуда-то знает, что у человека на душе… это, видать, такой дар…
По лицу Ива нельзя было сказать, что для него эти слова что-то значили. Такое же каменное выражение, как и было. Но они значили! Так же разбиралась в людях и Рон. Необъяснимо. Ей невозможно было врать. От нее невозможно было скрыть какой-нибудь злой замысел. Во время великой Ночи это столько раз спасало им обоим жизнь!.. Ив просто говорил: «Посмотри на этого незнакомца», и Рон могла рассказать о человеке почти все…
Но в отличие от Клота, у которого был вид блаженного дурня, витающего в облаках, у Рон с крышей все было в порядке. Рон была просто необычная. Просто… странная…
Когда Ив отвлекся от размышлений, его сестра уже, кажется, закончила посвящать Светозара в курс дела.
— Хорошо, я ребятам скажу, — кивнул Светозар, — если кого похожего увидят, я буду знать…
— Они такие же, как я, — по-прежнему безмятежно улыбаясь, произнес Клот, — если они придут, я почувствую.
Повисла неловкая пауза, когда трое взрослых пристально глядели на странного паренька. Он же опять смотрел куда-то в даль…
— …Э-э, в общем, я дам вам знать, если что, — сказал Светозар. — А пока вы мне про летние земли расскажите…
…Это была не простая встреча… и Рон все никак не могла отделаться от мысли, что, не вмешайся она тогда, — и Мих вырос бы точно таким же, как Клот. Таким же Наблюдателем. А Клот им, несомненно, и был… И был бы у Миха такой же всезнающий безмятежный взгляд, и…
Странная мысль. Невесть откуда взявшаяся… И еще заявляет себя истинным знанием…
— Ив, твой Мих мог вырасти похожим на этого Клота… — зачем-то Рон решила поделиться этой мыслью с братом.
— Жуть… — выдохнул Ив, предварительно помолчав. Наверно, представил. — А я так и не понимаю, что ты тогда сделала.
— Я и сама толком не понимаю… — созналась Рон.
— Ладно… — махнул Ив рукой. — Это неважно. Важно, что он нормально говорит и соображает… хотя странный он… как и твой Дар… Я вот недавно подумал… это, наверно, хорошо… Что парней наших не к войне тянет… Может, хватит воевать уже…
— Ты говоришь совсем как взрослый… — начала Рон, но тут же опомнилась, глянув на небритую физиономию брата, с давним шрамом и намечающимися морщинами вокруг глаз.
— Да пора бы… — на удивление спокойно ответил Ив и обижаться не стал…
— Мне кажется, мы еще немного должны побыть здесь. Это важно… что-то должно произойти. Я чувствую.
— Если должны, значит побудем. Тебя предчувствия не подводили еще.
— Пойдем в подземелье…
Подземелье, заботливо восстановленное когда-то Владом, обжито до сих пор не было.
Над пустым залом и давным давно погасшим очагом у стены с зияющей дырой дымохода висел низкий и ровный потолок. Именно висел. Потому что после того, как из-под него убрали обломки стен, он по всем законам должен был обрушиться. А он висел. И одному Владу было известно, почему не падал…
Место было для Рон каким-то родным, тихим, заповедным. Может, не зря здесь никто не решился жить? Словно уютный зал гнал незваных гостей, дожидаясь хозяев…
Что ж, он дождался… Но в каменном кольце очага затрещал уже обычный огонь, а не живое пламя чьей-то любящей души. Влада здесь не было. Только какая-то память о нем, легкая, как прикосновение…
Но зачем… зачем было возвращаться…
Глава тридцатая. Не знал, но вспомнил
Берег моря, усыпанный обломками того, что до войны было чем то — домом ли, кораблем, а сейчас потеряло и цвет и форму — уходил далеко, даже расстояния не прикинешь, и загибался за мыс. А вот у подножия этого мыса вытянулся в море чудом уцелевший маленький причал. И начинался город. К нему четверо путешественников, забыв про голод и усталость, упорно шли, то и дело переходя на бег, почти три дня…
…Первым на набережную с обломками каменных колонн взбежал по лестнице Дар и долго метался по ней вдоль берега, словно искал что-то. А потом остановился, будто размышляя, и, пожав плечами, двинулся в город.
Мих не знал, куда Дар идет. Для него дома и улицы, заполненные развалившимися машинами, давно слились в один серый однообразный лабиринт. Радовала в этом лабиринте только цветущая бледно-зеленая травка, пробивавшаяся на довоенных газонах. Да и та порой росла сквозь черепа, что, согласитесь,
