Ты прибыл под именем сына Александр Армани. Знаешь, кто такой Александр Армани? — Влад покачал головой. Ответ отрицательный. — Он генетик. Всю жизнь пытался вскрыть запреты искусственно. И… кое-чего добился… хотя покалечил кучу народу… — при этих словах, точно натолкнувшись на неприятное воспоминание, Марша сникла и замолчала…
— Старикан нажил себе злобных врагов, — кивнул Влад, соглашаясь, — меня выщепили, не успел я с трапа сойти…
— Тебе не повезло, что, по иронии судьбы, ты ровесник и тезка настоящего сына Армани, да еще и выдал себя за него; и повезло только в одном — что остался жив… расскажи мне о том, что произошло…
Влад вкратце поведал обо всем произошедшем, не трогая, впрочем, Виверейн и свои вылазки в другой мир, то ли полагая, что они и так знают, то ли… впрочем, неважно…
— …Это Давид… — сказал Марша, едва он упомянул высокого мужчину — альбиноса с длинными белыми волосами и красными радужками глаз… — Он из тех, у кого некоторые запретные гены включены с рождения. Таких, как он, несколько тысяч в мире. Сотни лет они ведут селекцию на снятие запретов, но далеко они не ушли. Тем не менее, люто ненавидят Армани и всех, кто на его стороне…
— Я заметил, — ехидно усмехнулся Влад, — он хотел стереть меня в порошок…
— Он может сходу снести барьер человеческой души, и тогда внешний мир хлынет тебе внутрь. Страшнее этой смерти сложно представить что нибудь… Как ты уцелел, Влад?
— Я ушел в твой мир и был там некоторое время. Мой сын заставил меня вернуться обратно… он умер… убил себя, чтобы заставить меня опомниться…
— Он живой! — упрямо влез в разговор Дольф, и Влад с удовольствием ему поверил.
— Продолжай… — попросила Марша.
— Так я вернулся. Я был в ужасе. Бросился к выходу, охранников раскидал… — Влад осекся. — Давид и Армани… На чьей ты стороне, Марша?
— Я была ученицей Армани, — сказала она. — Пока не поняла, что он выбрал неверный путь… Он сорвался на зверство: от его нелегальных экспериментов десятки людей умерли или сошли с ума… Он и собственных учеников готов был положить ради своей сумасшедшей идеи. Как ни странно, когда я ушла от Армани, меня прямо на выходе из университета встретил Давид… Несмотря на то, что я такой же генетик, как все, кого он ненавидит, он относился ко мне тепло и по-доброму, как к дочери… говорил, что я одна из них — таких, как он… Я, помню, удивлялась: у меня никаких способностей нет… ни телепатических, да вообще никаких… Только с ним не поспоришь… В общем, получается, я сейчас в нейтралитете. Потому что искренне считаю, что оба — и Давид, и Армани — давно зашли в тупик… — Марша улыбнулась: — Я нашла решение проблемы, Влад. Причем, оно у меня было давным давно. Я всю жизнь куда-то шла, пыталась чего-то достичь, совершенствовалась в генетике… чтобы, в конце концов, вернуться к тому, что всегда у меня было… быть может, это и есть мой открытый с рождения запрет…
— Книга… — вслух подумал Влад…
— Книги меняют людей, — сказала Марша. — Из хорошей книги каждый человек выносит что-то для себя, и уже никогда не будет таким, каким был до того, как ее прочитал. Это дверь в иной мир, где ты проживаешь жизнь… Но как бы все было просто, если бы моя книга (или чья-то ещ) на всех действовала так, как на тебя… Это возможно, только если в мире, о котором идет речь, живешь такой же Ты, но выросший в иной среде. У вас будет разный опыт, и вы сумеете обменяться им. Обменяться, оставшись при своих…
Ты знаешь, как удваивается ДНК, Влад?.. Эта молекула состоит из двух спиралей, параллельных друг другу и закрученных вокруг одной оси. Спирали одинаковы. И, когда они раскручиваются, каждая из них становится матрицей, вдоль которой строится новая спираль, идентичная старой…
— Мама, позволь мне… — мягко перебил Дольф. — Я расскажу так, как понял это Дар.
— Хорошо…
— Дядь Влад… бывает смотришь на человека и завидуешь тому, что он умеет, потому что тебе именно этого не хватает для совершенства. А он точно так же смотрит на тебя. Тогда, когда каждый страстно желает получить знание или способность другого, и возможен этот самый «обмен при своих». Дар менялся так, просто положив руку на кому-нибудь плечо. Читая книгу… или наоборот — создавая, совершаешь точно такой же обмен. Иными словами, способ открыть какой-то запрет можно получить, обменяв его на свой открытый запрет. Знание можно обменять на знание. Хороший способ… ты скажешь, наверно, что опасный — потому что люди перестанут учиться? Нет. Чтобы получить знание должно быть что-то, на что его можно поменять. Что-то равноценное тому, что ты хочешь приобрести. Для этого придется учиться обычным способом. Твой сын понял это, и ты пойми. Вот почему другие миры влияют на нас…
— Таак… А теперь объясните, почему возвращается молодость… — потребовал Влад.
— Потому, что ты этого захотел, — сказала Марша. — Человеческая воля порой может вскрывать любые запреты. Это и есть УЧЕБА… Но вот этого механизма тебе никто не объяснит… Влад, еще я хочу сказать тебе, что ты теперь один из нас… один из новых людей…
— Что это значит?..
— Весь техногенный монстр, выстроенный человечеством, покоится на хлипком фундаменте знания… вернее, незнания о самих себе. Большинство людей бессильны что-либо сделать с собой. Не то что вернуть свое естественное состояние — молодость, а банально курить бросить… Человечество безвольно и равнодушно. И потому его может ждать только крах…
— Третья Мировая?.. — грустно и устало усмехнулся Влад.
— Мир твоего сына пошел по этому пути, — ответил за мать Дольф. — Нам же повезло, что мы поняли это раньше, чем случилась катастрофа. Быть может, нам удастся подлатать этот хлипкий фундамент, пока не поздно…
— Сколько вас таких, новых? — спросил Влад…
— Больше, чем ты можешь представить… — ответило эхо… голос, похожий на его в точности, но искажающий русские слова английским акцентом.
— Денис!!!
Влад вскочил с дивана… В дверях стоял парень лет двадцати, выглядящий чуть ли не «ровесником» Марши… Денис… братишка!.. ну конечно ты коверкаешь слова, раз вырос в Штатах!..
Преодолев расстояние единым прыжком, Влад крепко обнял брата…
— Ты назвал меня… совсем по-русски… — бессвязно, но радостно шептал Денис. — С буквой е… и ударением на последний слог… Меня тут все Дэнисом звали всю жизнь… — и странно засмеялся: не поймешь, то ли смех, то ли плач… Но вскоре Денис взял себя в руки и подмигнул сыну: — Дольф, сынок, покажи-ка дяде систему управления гравитонами!
…Волосы и халат при каждом движении колыхались, как в невесомости… раскинув в стороны руки, Дольф плавно поднялся над полом…
Глава шестьдесят девятая. У Зимней Веды — открытый конец…
«Моя милая Рон! Я хочу рассказать тебе еще одну историю. Самую главную. Нет, они все главные. Их ты прочтешь, когда повзрослеешь, когда из хрупкого ребенка превратишься в юную девушку… ты прочтешь.
В моей жизни была всего одна любовь, которая захватила меня целиком, которая трепала мою душу, как только штормящий ветер треплет морские волны, она владела моей жизнью, как бурная вода владеет щепкой, упавшей в ее пучину. Я любил одну девушку; ее звали Верoника… ах, это имя, наполненное страстной и таинственной вибрацией… Она так и сказала: „Зови меня Вероникой“, но она не сказала, что
