пропал в тот, первый день? Я вызвал двоедушника недалеко от Столицы. Он отвлечет от тебя внимание миродержцев. А потом… я оставил достаточно следов, чтобы они вышли на меня. И достаточно запутал их, чтобы на это ушло никак не меньше года.
Самопожертвование… Макс долго не мог этого принять как надо.
Он проклял бы день, когда ввязался в это темное дело, если б хотя бы знал, когда был этот день. Наверное, именно тогда, когда самый первый из учеников — Джуэл Хак — приносил у Черного Алтаря свою клятву?.. Хоть убейте, а не мог Макс вспомнить того рубежа, за которым все могло бы быть иначе. Теперь по обе стороны его тропы жизни высятся неприступные скалы. Некуда сворачивать, а назад уже не повернешь. Да и не привык Максимилиан возвращаться на полпути.
Владыка мира? Пусть. Если уж так суждено…
Так закончился день седьмой. Закончились и бесконечные блуждания мыслей. Последний осколок мозаики встал на место.
Теперь Макс бросил все свои силы на решение той самой задачи, от которой так долго пытался отказаться. Он разрабатывал план. План, который учел бы всё.
Если уж ему суждено еще раз попытать счастья, вламываясь уже в Цитадель Влады за Хорой Солярисом, то он ни за что не попадется во второй раз. Но Провал Макс не собирался сбрасывать со счетов. Гердон кое-что рассказал ему об этот статичном мире. О том, что вступать в разговор, а тем более в бой с тамошними обитателями нельзя ни в коем случае, что нужно передвигаться короткими перебежками и знать отходные пути. Именно так путешествуют миродержцы. И — в Провал нельзя входит дважды за короткое время. Будучи пройден один раз, он остается растревожен надолго… Эту особенность Максимилиан тоже включил в план.
У Гердона Лориана он провел почти полный год, возвращая себе ловкость и гибкость, тренируясь в магии и в бою… Гердон, который сам не справился бы с мечом или посохом, вручал оружие своим послушным големам и пускал их в бой. Мастерство Макса росло. Не сумев полностью излечить свою хромоту, он научился не замечать ее в бою, все равно выжимая из возможностей тела все, что можно. В мастерстве юный воин, которому едва минуло пятнадцать, превзошел своего предшественника — Джуэла. Конечно, Макс сильно уступал суровому файзулу в силе, но и тактику боя он поменял соответственно, так что сила и не была особо нужна.
В качестве последнего испытания, которое Максимилиан устроил сам себе, он прошел все болото Зеленой Дельты от края до края в поисках ингредиентов звездного яда — пожалуй, гениальнейшего изобретения Гердона. Каждый компонент этого яда, будь то огурец-кровохлеб или тот же одноглазый мальчик, для человека токсичен или смертельно опасен, но, соединенные в нужных пропорциях, ингредиенты дают прозрачный сироп, который человеку можно пить без всякого вреда для здоровья. Зато для детей звезд это быстрая и верная смерть. Болотный жог, единственный нетоксичный для человека компонент, Гердон включил в рецепт потому, что Макс попросил его замедлить молниеносное действие яда.
Зачем это нужно, Гердон Лориан не спрашивал, как не спрашивал ничего о планах Макса, зная, что когда сюда прибудут миродержцы, он вряд ли сумеет утаить от них что-нибудь, особенно если за допрос возьмется Серег… нет, он не опустится до пыток, он просто вывернет разум Гердона наизнанку, чтобы узнать все, что требуется…
Максимилиан больше не ждал знаков горящего обсидиана, он сам знал, когда должен идти. Настал день, когда пришла пора проститься со своим последним учителем…
…Гердон молча созерцал взгляд и облик своего могущественного ученика. Макс подрос и возмужал за этот год. Черный фарховый плащ покрывал теперь широкие гордые плечи и уже не свисал до самой земли. Но во взгляде… глаза Макса от рождения были карие, но за ними Гердон Лориан увидел торжественную, безбрежную тьму, целое море тьмы.
Пусть. Войну не ведут с исполненной света душой. Тьма куда мудрее и старше. И он, Гердон Лориан, еще увидит свет нового мира, лучшего из известных миров.
— Прощай, Гердон, — уважительно произнес миродержец и склонил голову в смиренном ученическом поклоне.
Через пятнадцать минут (уже пятнадцать вместо двадцати девяти!) Максимилиан ушел в трансволо.
Быть может, впервые за все время своего отшельничества Палюс понял, насколько он одинок. Без любознательного мальчишки этот богатый жизнью мир опустел, стал маленьким, как железная клетка. Сердце щемило…
Готовая сбыться мечта на время отпустила сознание старика, и он сумел оглянуться на свое прошлое. И увидел паутину путей. Путей, которых он не заметил, по которым не пошел…
А там была любовь. Были дети и внуки. Было мирное ученичество у Владиславы. Был новый Омнис, только другой, не требующих девяти детских жертв, не требующий разрушительной войны…
Что может быть тяжелее, чем прозреть на старости лет, смахнув с глаз мечтательный туман, и оценить упущенное?.. Но Гердон Лориан мудро принял последнюю шутку судьбы; ведь изменить уже ничего нельзя. Он отпустил стрелу с тетивы. Он сказал свое решающее слово в истории Омниса. И он закончит свою жизнь достойно, дождавшись прихода Серега и Владиславы.
Крупные слезы покатились по изуродованным шрамами старческим щекам. Палюс вытер их рукавом…
Глава двадцать первая. Так быть не должно
«Добро пожаловать в прекрасный город Лур!» — старая вывеска раскинула над дорогой щербатые крылья. Голову фантастической деревянной птицы — символа Лура — давно источило время, а быть может, она вовсе не так стара, просто постарались прожорливые жуки-древоточцы.
Прощаясь с Максом, убеленный сединами торговец насыпал ему горстку монет в подставленные ладони. И даже прибавил сверху…
…Максимилиан вышел из трансволо на центральной площади Рэриха — промышленного центра Севера. Денег у него не было. И он справедливо решил, что негоже будущему властителю Омниса идти на
