И все же Максу пришлось вернуться в «Айнзерай». Этой ночью в тенях уже нечего было ловить. С убийцей братьев по гильдии здесь разговор вышел бы короткий: те, кого он искал, чтобы предложить выгодное дело, теперь, не задумываясь, напали бы на него всей оравой… Эдна долго извинялась, что так получилось, но Макс отчего-то особо не жалел, как будто знал, что возможность это не последняя… да и для него как выросшего среди воинов, носящих мечи без гарды, человеческая жизнь была ценнее каких-то там упущенных возможностей.
Сняв в гостинице комнату на последнем этаже, Максимилиан уступил двуспальную кровать девушке, а сам свернулся клубком на ковре, как уличный кот. Света он не зажигал и все время держал лицо в тени капюшона. Он не тешил себя особыми надеждами: просто хотел, чтобы Эдна провела спокойную ночь под безопасной крышей, а не убежала, испугавшись располосованного шрамами урода, и не попалась дружкам тех, кого Макс отправил сегодня на тот свет.
…Ночь он не спал… тревожно и печально было на сердце. То же чувствовал и Лайнувер, прощавшийся навсегда с Кариной Каргилл. А что проститься придется, Макс даже не сомневался… Большое, опасное и важное дело ждет его; отступать он уже давно не имеет права…
Он лежал с открытыми глазами и слушал ночь. Но больше — сонное дыхание той, что звалась Эдна, чем звуки, доносившиеся из-за оконных решеток.
Сквозняк проникал сквозь ненадежные стекла, плохо пригнанные к раме, и шарил по полу в поисках тепла. Максимилиан терпеливо мерз, заворачиваясь в черный фарх, и мечтал. Это были очень глупые мечты, но, как ни странно, они грели одинокую душу, оборачиваясь тихой музыкой и стихами. Он не зря назвался Эдне Милианом: именно Милиана Корвуса во всем, что он сделал и прочувствовал сегодня ночью, было больше всех…
Открыв глаза, Эдна некоторое время задумчиво смотрела в потолок. За ночь все так перепуталось в голове, что вполне выглядело теперь как сон. Страшный сон со счастливым концом.
— Я оставил тебе сорок монет на столе, — услышала она голос. Тот самый. — Возьми их, а я ухожу.
Парнишка в черном плаще сидел на ковре, скрестив ноги, спиной к ней. Капюшон был откинут; красиво вьющиеся черные, с каштановым отливом волосы спускались почти до плеч.
— Возьми меня с собой! — вдруг попросила девушка. Искренне.
— Не думаю, что ты захочешь пойти со мной куда-нибудь… — пожал плечами Макс.
— Почему?.. — удивилась Эдна.
Он встал и осторожно обернулся; опять эта мягкость движений, точно он боится ее испугать!..
— Бедняга… — с жалостью произнесла Ящерка, увидев уродливые шрамы на правой стороне лица Макса; шрамы, бесформенными буграми покрывающие щеку и ухо, ломающие бровь… — Ты что, думал, я испугаюсь? — спросила Эдна строго.
Максимилиан кивнул.
— Глупый… Ты совсем не знаешь женщин, раз думаешь, что все они такие трусливые! — решительно осудила она его и добавила, чуть улыбнувшись: — Ты где вырос? Небось, в каком-нибудь закрытом храме вместе с монахами?
— Почти угадала, — честно ответил Макс, чувствуя что краснеет и расплывается в широкой улыбке. Потом он и вовсе захохотал. И к этому хохоту присоединился звонкий переливчатый смех Эдны…
— …Куда ты идешь? — спросила она позже, когда они сидели за завтраком в общем зале на первом этаже «Айнзерая».
— С Луром у меня ничего не вышло, — пространно ответил Макс. — Так что, пожалуй, стоит двинуть в Гуррон, а оттуда — на Юг.
— Гуррон? — Эдна с сомнением пожала худенькими плечиками. — Почему тогда сразу не в Таммар?
— Только не в Таммар! — отрезал Максимилиан неожиданно сурово. Не скоро, ох, не скоро Эдна привыкнет к таким вот мгновенным, непредсказуемым переменам мягкого, почти нежного тона на железный, с явным оттенком угрозы… Макс, похоже, понял, что сказал нечто слишком резкое и извинился: — Прости…
— Ничего… — отозвалась Эдна, осторожно выдыхая. — А… кто ты? Кто ты вообще, Милиан?
— Я… — он сделал широкий жест вилкой с насаженным на ней ломтем шлычьего сала и, похоже, не подобрав нужного слова, хитро прищурился и произнес: — Считай меня вором. Да, вором без гильдии.
— Не пойму, то ли ты врешь, то ли недоговариваешь, — Эдна нахмурилась. — Так ты берешь меня с собой?
Макс посуровел. Некоторое время, устремив взгляд в свою опустевшую тарелку, он размышлял, попутно массируя больное запястье правой руки.
— Послушай… — не дождавшись ответа, произнесла Эдна. — Если уж ты взялся меня спасать, то не бросай меня сейчас. Мне не жить, если ты оставишь меня здесь…
Макс поднял голову и встретился с Эдной взглядом. Он смотрел внимательно и ненавязчиво, и от его карих глаз не хотелось прятаться.
— Хорошо, — только и сказал он и пообещал: — Больше никто не причинит тебе зла.
Проходя торговыми рядами, Максимилиан вопрошал, даже не оборачиваясь и не сбавляя шага…
— …Куда идешь?
— В Рэрих.
— Куда идешь?
— В Таммар.
— Куда идешь?..
Столица… Хандел… Рубеж… Маленькие областные городки с незапоминающимися названиями… Юный воин, в короткое время ставший знаменитым на весь торговый Лур, такие маршруты отклонял сразу.
— …В Гуррон иду, — уперев руки в боки, заявил последний торговец, коренастый северянин с рыжей бородой до пояса. — Пойдешь со мной, Хромоножка?
— Может, и пойду, — уклончиво ответил Макс и назвал цену: — Сто монет серебром.
— Семьдесят — и точка! — насупился торговец.
— Восемьдесят пять, — не моргнув и глазом, предложил в ответ Макс.
— Восемьдесят.
— Хорошо, пусть будет восемьдесят…
Обоз уходил на рассвете. Торговец — его звали Урхан — немного поворчал насчет того, что придется взять с собой девчонку, но Макс был неумолим: или с ней, или он не пойдет вообще. Честно говоря, он не и
