нужно, и совет бы понадобился.
— Совет? — чуть вскинул он бровь. — Советом помочь можно, совсем не грех. Но это лучше в другом месте обсуждать, полагаю. Так?
— Верно. Где уже спокойно обсудить все можно.
— Тогда к двум колоколам приходи на складской двор портовый, увидишь меня возле ворот. Я там всегда ошиваюсь и люди ко мне приходят все время.
— Приду.
— Тогда можем все подробно и обсудить.
Я быстро проглотил остатки круассана и взялся мазать маслом следующий. Надеюсь, что меня кто-то остановит до того, как я обожрусь.
— А еще такой вопрос у меня, — решил я проконсультироваться. — Видел я одних людей в городе, из тех, с которыми встретишься — и сразу дело хорошо если до драки дойдет. А скорее всего до стрельбы. Мне оно не надо бы сейчас, а уж со стрельбой тут вообще можно на виселице оказаться, так?
— А что за люди? — уточнил Анисим. — Я тут многих знаю. А кого не знаю, про того узнать могу.
— Фома есть такой, разбойник и шулер. С ним Павел, боец, с каким в рукопашную лучше не ходить…
— Знаю таких, — не стал даже дослушивать Анисим. — Опасные люди. Хоть и ничейные, кажется.
— В смысле?
— Ни на кого из отцов города непосредственно не работают. Наемники скорее. Их тут многие знают. Так чем помочь могу?
— Как здесь конфликт разрулить без того, чтобы под суд попасть.
— С этими? — Анисим пожал плечами. — Тут правила какие: кто первый стрельнул или ножом пырнул, тот и виноват. Если, конечно, не толпа одного бьет. А вообще суд здесь пока справедливый больше, выборные судят.
— Пока?
— Пока, — он чуть усмехнулся. — Меняется власть на острове понемногу. Раньше вольный был, теперь в вольницу превращается. Года три назад можно было дверей не запирать, а сейчас сам видишь. И если бы Фома этот на кого-то из князей местных работал, так я бы посоветовал тебе просто с острова убираться.
— А сейчас что посоветуешь?
— Я бы и сейчас это посоветовал, да совета ты не послушаешь, вижу. Поединки здесь легальны. Дуэли. Если при свидетелях и заранее правила оговорили. Хоть на кулаках, хоть на ножах, хоть на револьверах, хоть на пушках корабельных — как договоритесь. Кстати, Фома твой, я думаю, сам про это знает. Стрелок он хороший.
— Слышал про то.
— И хорошо, что слышал. Вот так и прикидывай.
Отобедав на борту яхты, я направился к складскому двору, сопровождаемый Байкиным и идущими поодаль братьями. В порту все было как в иных портах — шум, грохот колес, мычанье волов, волокущих большие телеги, скрип талей, суета — порт и есть порт, товар грузят. Была здесь и охрана — все больше крепкие мужики с револьверами и карабинами, с красными повязками на рукавах, по цвету флага Вольного Острова. Порт же, насколько я уже успел узнать, принадлежал некоему Артемию Блажному, самому богатому человеку на Овечьем, так что и охрана, наверное, на него работает.
Обойдя огромную телегу, груженную мешками с тростниковым сахаром, я увидел ворота складского двора, а возле них Анисима, болтающего с какими-то двумя молодыми парнями. И не просто болтающего, но явно ставящего им задачи. И в довершение их разговора он сунул каждому по несколько монет в ладонь, после чего те быстро ушли, явно куда-то заторопившись.
— Ага, пришел, — поприветствовал он меня. — Ну, пошли, по набережной прогуляемся. Там нам никто не помешает. Это твои за тобой идут? — он глазами показал в сторону моего прикрытия.
— Мои. Это не из-за тебя, это из-за Фомы предосторожности, — пришлось объяснить. — Не с руки мне с ним одному встречаться.
— Это правильно, Фома один не ходит. Я не видел, это уж точно.
Мы пошли через складской двор, держась поближе к забору.
— Так что тебя еще интересует? — спросил Анисим, когда мы прошли через склады насквозь и оказались на пустынном каменистом пляже.
— Кто-то из пиратов с Тортуги здесь живет постоянно?
— Живет, а как же без того. Никон Большой, например. За руку не пойман вроде, сам себя купцом зовет, но каждый, кому нужно, знает, что у него две яхты под флагом ходили. Еще Гасан Борода, из турок. В турецком квартале и живет, он у них вроде как за старосту теперь. Арсений Плотников, у него теперь все плантации на Кривом острове, но сам то здесь живет, то там. Вон тот мыс видишь? — Анисим показал на выступающий в море длинный, заросший лесом мыс. — На той стороне бухта маленькая и там дом у него. И яхта стоит.
— До сих пор пиратствует? — уточнил я.
— Нет. На Кривой ходит, по другим делам. Ватаги нет больше, с десяток мордоворотов при нем постоянно, да и все. Они и охрана имения, они и телохранители. И девок у него с десяток, вроде наложниц.
— С десяток? Я не про девок, а про мордоворотов.
— Здесь с десяток. Они и охрана, и яхты экипаж. На Кривом больше, надсмотрщики и все такое. Из негров все больше. Но если надо ему, конфликт или что, то есть кого позвать и с кем объединиться.
— Это не так важно, — усмехнулся я. — Конфликта не ожидается. Не планирую я конфликта. А как вообще Тортуга с Овечьим связана?
— Через этих людей, что я назвал, — Анисим остановился, поставил ногу на небольшой камень, покачал его, потом пошел дальше, заложив большие пальцы за широкий толстый ремень. — Потом торговый совет острова, который тут всем заправляет, в делах с пиратами почти полностью погряз. Блажной, например, все захваченные суда скупает, на своей верфи перестраивает и гонит на продажу. Турецкие к христианам, к туркам — христианские.
— Не попадался?
— Хорошо переделывает. Не слышал пока про скандалы. И подозреваю, что покупатели тоже в курсе, поэтому не везде на них ходят. Берут-то хорошо если за половину цены.
— А карта острова и города есть у тебя? — сменил я тему.
— Не слишком хорошая, кроки скорее, сам рисовал, — поморщился он. — Не озаботился тут никто каратами, а как город застраивается — сам видишь, черт ногу в нем сломит, разбираясь.
— А на кроках своих отметить можешь дома этих вот… Гасана, Никона и Арсения?
— Могу, почему нет. Только ты с картой этой не попадись.
— Не попадусь.
— И это… с задумками своими ты меня не подставь, — он снова в упор посмотрел мне в глаза.
— А ты к этому делу никаким боком не будешь. Мы все сами.
— Ты смотри, если яхту Плотникова захватывать решишь — ничего на ней не найдешь. Ни один суд такой абордаж законным не признает, а доказательств того, что он на Тортуге разбойничал, на самом деле нет.
— А татуировка на шее? — уточнил я, вспомнив рассказы.
— Татуировки для дураков хвастливых, а Арсений всегда умным был.
— То есть, не обязательны они?
Тут уже с рассказами разночтение получалось.
— Нет, совсем не обязательны. Это обычно самая босота делает, из тех, кто своей смертью точно не помрет. А капитаны, как я понимаю, так не нарываются. Но точно не скажу, про Тортугу мало кто знает. По их понятиям вообще говорить с чужими про нее нельзя. Ни о чем, даже про погоду. Услышит кто из своих, что треплешься — язык отрежут и щеки располосуют.
— Вишь ты как, — только и покачал я головой.
