Теплица обогревалась проложенными под полом трубами. Сквозь стеклянный куполообразный потолок в помещение проникал лунный свет, освещая темные листья рукотворных джунглей. Здесь было очень тепло, стоял запах удобренной земли и свежей зелени.
У Эмброуза едва хватало силы воли стоять спокойно в темноте. В его жизни не раз бывало, когда после трудной ночи он хотел женщину. Но еще никогда он не тосковал по женщине, не испытывал нужды в общении с ней. Ведь он был ванза, научившийся управлять страстями.
С Конкордией все было по-другому, но, как ни странно, это не раздражало его.
Лунный свет чуть переместился, последние огни в доме погасли. Эмброузом начинало овладевать меланхолическое чувство потери.
Похоже, она не придет. А чего еще он ждал? Прошлой ночью она немало перенесла, испытания измучили ее.
Эмброуз услышал, как дверь теплицы отворилась. Отчаяние, еще мгновение назад овладевшее им, моментально исчезло, уступив место нетерпеливому ожиданию.
Он наблюдал затем, как Конкордия приближается к нему – колышущаяся, неземная фигура в светлом халате. Когда она оказалась в столбе серебристого лунного света, Эмброуз разглядел, что Конкордия оставила волосы распущенными. Волнистые пряди рассыпались по плечам, создавая таинственную тень, которая почти скрывала ее лицо.
Эмброуз почувствовал себя очарованным, словно он видел перед собой волшебницу, которая лишила его воли.
Конкордия осторожно продвигалась вперед по узкой тропе между кустами и деревьями, раздвигая руками сочную листву.
– Эмброуз! – тихо позвала она.
Только сейчас Уэллс понял, что Конкордия не видит его. Сбросив с себя чудесное оцепенение, в которое ввергло его ее присутствие, молодой человек вышел из тени пальм.
– Иди сюда, – откликнулся он.
И шагнул ей навстречу с той самой уверенностью, которую когда-то испытал, решив стать учеником Джона Стоунера и заняться изучением философии ванза.
Увидев его, Конкордия побежала. Эмброуз распахнул ей свои объятия, наслаждался ее теплом, ощущением ее близости. Она обвила руками его шею, всем телом приникла к нему, подставила ему лицо для поцелуя.
Когда их губы встретились, Эмброуз сразу почувствовал, что этой ночью ее желание по силе не уступает его страсти. Осознав это, он понял, что теряет голову. Ожидая Конкордию, Уэллс так много хотел сказать ей, но теперь, когда она была рядом, он лишился дара речи. Впрочем, слова сейчас не нужны, решил он. Говорить ни к чему.
Сорвав с Конкордии халат, он бросил его на скамейку. Когда он развязал тесемки ее сорочки, маленькие упругие груди Конкордии мгновенно оказались в его руках. Он чувствовал, как твердые бутоны ее сосков упираются в его ладони.
Конкордия дрожащими руками рванула в стороны полы его сорочки и провела ладонями по его груди, накрыв и татуировку ванза. Тепло ее рук еще больше распалило его неистовое желание.
Краем глаза Эмброуз увидел кусок сложенной ткани, который лежал на столе. Оторвавшись от Конкордии, он схватил ткань за угол и, рванув, расстелил ее на зеленой поросли молодого папоротника.
Конкордия не воспротивилась тому, чтобы Эмброуз уложил ее на такое необычное ложе. Она осыпала поцелуями его шею, крепко вцепившись руками в его плечи. Задрав вверх подол ее рубашки, Эмброуз прикоснулся к горячему и влажному уголку ее лона, жаждущему ласк. Голова у него пошла кругом.
Сгорая от желания, Конкордия подалась вперед, за его рукой. Эмброузу пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы расстегнуть брюки. Она тут же обхватила его восставшее естество, стала нежно поглаживать его.
Желание обладать Конкордией лишало Эмброуза разума. Он должен войти в нее, иначе не сможет даже дышать. И, дрожа от напряжения, силясь сдержать свою страсть, чтобы продлить эти волшебные мгновения, он резким толчком вошел в нее. Конкордия приподнялась, чтобы проникновение стало еще глубже.
Сдерживаться не было сил. Перед тем как волна удовлетворения захлестнула Уэллса, в его голове пробежала мысль о том, что, независимо от того, права Конкордия или нет, когда говорит, что смысл его работы в поиске ответов на вопросы, ясно одно: эта женщина сама была ответом на те вопросы, которые так часто не давали ему спать по ночам.
Глава 40
На следующий день завтракать сели только в одиннадцать часов.
– Мистер Оутс говорит, что кто-то открыл вчера ночью дверь в теплицу, – объявила миссис Оутс.
Она поставила на стол тяжелый чайник.
– Туда забежали собаки и потоптали весь молодой папоротник. Говорит, все побеги уничтожили.
Рука Конкордии, державшая вилку, застыла в воздухе. Она почувствовала, как ее щеки заливает краской, и надеялась лишь на то, что никто не заметит этого. Женщина украдкой посмотрела на Эмброуза, который сидел напротив нее и преспокойно ел яйца.
– Собаки всегда валяются на свежевскопанной земле, когда есть такая возможность, – философски заметил он. – Феба, будь добра, передай мне вазочку с джемом.
– Да, сэр, – ответила девочка, подавая ему джем. – Хотя я и уверена, что вы не должны ругать Данте за то, что он испортил побеги. Вечером, до вашего с мисс Глейд прихода, он был с нами в библиотеке. А оставшуюся часть ночи Данте провел в нашей с Ханной спальне. Я ведь права, Ханна?
