хихикнула колючая мыслишка: «Увела у маманьки кавалера!»
– Пошел к черту! – прошептала Маша в пространство и трусливо юркнула за угол.
– Ты чего? – остолбенела Алина.
– Там стоит мужик, с которым я не хочу встречаться, – прошипела Маша.
– Который? С розами?
– Да!
– Да? Вот этот офигительный красавчик? От тебя муж ушел, а ты от такого мужика прячешься по углам? Тогда я хочу с ним встречаться. Мань, давай принесем меня в жертву. Я закрою тебя и лягу грудью на амбразуру, – поправив вышеупомянутую грудь, Шульгина мечтательно закатила глаза. Вероятно, ей уже виделся подвиг во всех деталях.
«Это был бы лучший выход!» – язвительно подсказала логика. Но истинная женщина логику презирает. Поэтому Маша, тоже мимолетно представив, как Шульгина приносит себя в жертву, молча ринулась вперед.
– О, Машенька! – расцвел Ленский, махнув букетом, как дворник. Опомнившись, он перевернул розы бутонами вверх и протянул их Маше.
– Здрасьте, – рядом уже приплясывала Шульгина. – Меня зовут Алина.
– Ну и хорошо, – непонятно отреагировал Ленский, то ли смутившись, то ли решив отпугнуть навязчивую девицу хамством.
– А мы тут собрались покуролесить, – не сдалась Шульгина, пожирая глазами нового знакомого.
– Понимаю. Но третий, как говорится, лишний, – расплылся в змеиной улыбке Олег.
Алина напряженно затихла, соображая, в каком порядке кавалер посчитал присутствующих и, соответственно, кто из них третий.
– Как вы меня нашли?
– Мама ваша похвасталась.
– Она что, помнит, где я работаю?
– Как ни странно, но не помнит. Зато у нее был ваш рабочий телефон, а вычислить адрес не составило труда.
– А где мама сейчас? – нервно поинтересовалась Маша. Она никак не могла разобраться в своих чувствах. Ленский волновал, нервировал, беспокоил и… возбуждал? От этой мысли пересохло в горле, а в голове всплыло мрачное слово «инцест». Даже в том, что они разговаривали, было что-то запретное, стыдное, но разговаривать с Ленским хотелось. А еще хотелось, чтобы Шульгину сдуло осенним ветром и унесло как можно дальше.
– Боюсь, вы неправильно поняли наши с мамой отношения, – побагровел Олег.
«Да что вы говорите?! – из последних сил съехидничала про себя Маша. – Деловая встреча. Одна в лямках от комбинации, другой в папином халате… Сказать, что ли, все это вслух? Или не надо?»
Ставить Ленского в неловкое положение она не стала. В конце концов, когда мужчина старше женщины – это нормально, а вот когда женщина старше мужчины, в этом есть что-то неправильное. Наверное, он тоже это понял. Тем более что в физиологическом плане Маша была, безусловно, привлекательнее родительницы.
Отношения полов всегда рано или поздно скатываются к банальной физиологии, даже если начинать рассуждать с самых высоких материй. На то они и «взаимоотношения полов», что, начавшись с совместного чтения энциклопедии, походов по музеям или бурных дебатов на тему творчества Кафки или Юнга, в результате заканчиваются диваном. Потому что, если они не закончатся диваном, то это вовсе не взаимоотношение полов, а дружба или революционное соратничество.
Физиология, как термин женского рода, подчинена законам женской логики. Поэтому, вопреки здравому смыслу, здесь чаще юность побеждает жизненный опыт, а не наоборот. Мужчины, будучи потребителями, предпочитают свежую кабачковую икру подпорченной черной. Сколько семей разбито юными безмозглыми созданиями, достоянием которых является лишь сиюминутная свежесть. Эти создания, впрочем, как и мужчины, не умеют или не хотят смотреть в будущее. С одной стороны, это замечательно, так как ничего симпатичного в этом будущем вовсе нет. А с другой – почему бы не обойти грабли, на которые до тебя наступили миллионы. Хотя единицы из этих миллионов обрели самое настоящее счастье, и логика, согласно которой развивались отношения большинства, перед их чувством оказывалась бессильна.
«А вдруг это последний мамин шанс? – вдруг подумала Маша. – А что, если это мой шанс? Ведь приехал же он сюда, да еще врет, что я их с мамой неправильно поняла. Может, он мне не нужен?»
«Нужен, – затрепыхалось что-то внутри, придавленное, как квашеная капуста тяжелой крышкой, стыдом и совестью. – Потому что на него хочется смотреть. Потому что хочется остаться с ним вдвоем. Потому что…»
– Мы вас приглашаем, – хихикнула Шульгина. – Разбавьте наш девичий коллектив. А то пить без мужчины как-то неинтересно. Женщина должна пьянеть со смыслом. Для кого-то. А не просто напиваться с горя.
– У вас горе? – Ленский обеспокоенно взглянул на Машу.
– Угу, – филином ухнула Шульгина. – Наши мужчины оказались подлецами, а чувства не терпят пустоты. Так что нам требуется замена.
Маша свирепо покосилась на подругу, но промолчала. Почему-то не хотелось разубеждать Ленского в том, что она одна.
«Я спятила, – загрустила Маша. – Ловелас средних лет, откровенно западающий на всех баб подряд, ему даже все равно, я или мама. И что? На что я готова? Как я маме в глаза посмотрю? Как жить-то тяжело».
