– «Поставим аптеку лицом к человеку!» – гаркнул он из окна, завидев приближающуюся к зданию Люду. Она вздрогнула, а шедшие мимо подростки глумливо заржали.
Люда подняла голову и выразительно постучала по лбу.
– А по-моему, очень здорово, – обиделся Леопольд, вылетев ей навстречу и едва не ссыпавшись с лестницы. – Я даже видеоряд придумал. Избушка в черно-белом варианте, мультяшная, медленно поворачивается к Ивану-царевичу, а над дверью написано: «Аптека». И тут все становится цветным.
– Люда, – свесилась через перила Ксюша, – тебя шеф вызывает.
– Со мной пойдешь, – Людмила вцепилась в Бубельчука, но тот ловко вывернулся.
– Меня не звали. Мало ли какие там у вас дела с начальством. Не надо меня примазывать.
– Лелик, а ты на что это намекаешь? – хихикнула Ксюша.
Внезапно взгляд креативщика остекленел, словно он увидел за Людиной спиной удава, и Бубельчук прошептал:
– Люли-люли, две пилюли, на здоровье намекнули. Мы в аптеку прибежали, нам мешок здоровья дали, – потусторонним голосом пробормотал «гений» и ринулся прочь, видимо, записывать родившийся экспромт.
Едва сдержавшись, чтобы не плюнуть ему вслед, Людмила двинулась на ковер к шефу.
Конечно, шеф желал услышать, как продвигается дело с рекламой. Он долго и страшно расписывал последствия Людмилиного бездействия, не давая вставить ни слова. Он клеймил позором ее лень, вспоминал премии, выплаченные давным-давно, и скорбел по поводу обманутого доверия. Когда Борису Степановичу надоело пугать сотрудницу, тем более что выглядела она не испуганно, а скорее нагло, он затих и вопросительно посмотрел на индифферентно сидящую девушку.
– Я была в полиграфической фирме, наладила мосты, они нам обещали скидку. Кроме того, их дизайнеры готовы помочь в разработке рекламной продукции, – скрыть торжество в голосе не удалось. Шефа она, конечно, «умыла», но извинений не дождалась.
Люда смутно помнила, что Рыжиков шлепает логотипы на всякую сувенирную дребедень, и дизайнеры у него тоже есть. Он постоянно с ними ругался и жаловался на творческие запои. Так что все было почти правдой.
– Мало, – неуверенно буркнул Жук. – Работайте интенсивнее. Как, кстати, с Бубельчуком?
– Жив еще, – односложно ответила Люда.
– Не понял.
– Если так будет продолжаться, то я за себя не отвечаю. Я не психиатр по образованию, так что не готова гладить его по шерстке до бесконечности. Какие у вас ассоциации с лозунгом «Поставим аптеку лицом к человеку»?
Борис Степанович покраснел.
– Вот-вот. А он под эту порнографию даже мультик придумал. Вы не подумайте, я не жалуюсь. Просто иллюстрирую, как обстоят дела с Бубельчуком. Мне кажется, что социальную адаптацию ему лучше проходить в другом месте.
– Идите, работайте, – сник Жук. А Люда вдруг подумала, что, возможно, даже Бубельчук не дальний родственник его любовницы, а какой-нибудь очень близкий. Вероятно, даже сын! Или вообще – внебрачный отпрыск самого шефа!
В голове начинающей писательницы неожиданно начала зреть завязка романа. А почему бы и нет? Вот напишет справочник, а там и до романа рукой подать.
Вкабинете было душно и тягостно. Люда неожиданно поняла, почему не шла на рабочее место, а почти бежала. Она все же ждала письмо от Рэда.
– Это просто элементарное любопытство. Мне же интересно, что он скажет о моей книге, а не что-то там еще, – пробормотала Людмила, оправдываясь перед равнодушно взиравшим на ее мельтешение шкафом. Она так старалась не торопиться, так нарочито долго перекладывала бумажки, что от нетерпения внутри что-то лопнуло, едва только писательница уселась перед монитором.
Не было никакого письма. Целая вереница сообщений, но знакомого адреса среди них не оказалось. Снова сплошь озабоченные мужчины среднего возраста, престарелые ловеласы и закомплексованные, но гордые одиночки. Пара нормальных писем, но того, единственного, которого так не хватало, не было.
– А мне Вовка вчера цветы подарил! – влезла в кабинет Даша.
«Только не это!» – простонала про себя Люда, изобразив подобие радостного сопереживания.
– Розы, как я люблю! Представляешь?! – сияла Дарья.
Быть обладательницей чужой тайны оказалось невероятно тяжело. Тайна распирала, давила на психику и совесть. С одной стороны, нельзя лезть в чужую жизнь, тем более когда тебя не спрашивают. Но загвоздка в том, что как раз вчера ее спрашивали, а Людмила смалодушничала. Или, наоборот, повела себя правильно? Что лучше: жить счастливо в полном неведении рядом с подлецом или разбить свое счастье в мелкие дребезги, высокомерно потоптаться на нем, чтобы аж хрустнуло, и дальше жить в состоянии недоверия ко всем мужчинам сразу? Однажды обманувшись, женщина будет проецировать свою ошибку на отношения со всеми остальными партнерами. И вряд ли из этого получится что-то хорошее. Допускать, что мужчина тебя в любом случае может предать, и быть на самом деле преданной – это разные вещи.
– Ух ты! – вяло отреагировала Люда. После вчерашнего Володиного письма на душе было непередаваемо гадко. Думать о нем не хотелось, потому что пришлось бы принимать какое-то решение, а на Людмилу свалилось столько проблем сразу, что это моральное препятствие на пути к спокойному существованию казалось уже непреодолимым.
«Как сговорились все», – приуныла Люда и вежливо прислушалась к Дарьиному стрекоту. Если вчера муж считался распоследним подлецом, то сегодня уже был белым ангелом.
