запустила? Недавно ведь началось, раньше такого не было…
– Вот ты зануда-то, ну с чего ты взяла, что болеешь?
– Ты сама про узлы сказала!
– Ну, теперь я понимаю твоих начальников! Лично мне хочется тебя прибить прямо сейчас. Знаешь, я, кажется, нашла верное средство от твоей проблемы. Тебе надо молчать. Твой бред раздражает окружающих.
Юлька продолжала пребывать в трагическом ступоре. Ужинать в такой обстановке было неприятно.
– Юль, ты обиделась? Ну перестань дуться. С тобой действительно невозможно разговаривать. Ты извращаешь все, что слышишь. Самые безобидные вещи в твоем больном воображении трансформируются до неузнаваемости!
– Он меня презирает!
– Ну и бог с ним, – Аня обрадовалась. Раз говорит, значит, уже не обижается.
– Я без него не могу.
– Ты реши сначала, чего ты хочешь, а потом будем обсуждать, как это реализовать.
– Никак!
– Ладно, тогда страдай!
– Страдаю.
– Не, ты сначала поешь, а потом страдай.
Юлька начала гонять пельмешки по тарелке. Они весело бултыхались и норовили улизнуть от охотившейся за ними ложки.
– Тебе про Костика еще интересно? – решила сменить тему Аня.
Юлька задумалась, потом честно сказала:
– Интересно, а что?
– Он твое колечко отдал.
– Ой, правда? Здорово! – Перспектива объясняться с мамой по поводу утерянного подарка ее не радовала. Дело было не в его ценности, а в том, что у мамули появился бы лишний довод в пользу Юлькиной безмозглости. Вот не послушала маму, связалась с негодяем, так он еще и обобрал! – А как это тебе удалось? Ты же говорила, что он его любовнице своей подарил.
– Ну, пришлось ему подарок обратно забрать…
– Вот так просто? – В голове не укладывалось. Для Юльки было проще забыть про колечко вообще, чем вытребовать его обратно. Она бы даже связываться не стала. По этой причине она не любила давать в долг. Раньше, дав деньги и выслушав обещание вернуть, «как только, так сразу», она начинала честно ждать. Ожидание затягивалось, напомнить она не решалась, боясь поставить должника в неловкое положение.
– А вдруг у человека сейчас нечем отдать, я же с голоду не умираю! – оправдывалась она перед близкими подругами, которые, к слову сказать, в долг у нее ни разу не брали. Девчонки злились и требовали координаты должника, называя Юльку всякими словами, среди которых «мямля» и «тряпка» были самыми безобидными.
– Нельзя быть такой неприспособленной! – бушевали девчонки. – Неудобно ей! Неудобно спать на потолке, а все остальное удобно! Не можешь стребовать долг, не давай вообще!
– Это даже не порядочность, – злилась Анька, – это кретинизм с налетом мазохизма. Отдать деньги, которые откладывала на сапоги, и теперь ходить в старых!
Юлька ни разу не раскололась. Она считала, что свои проблемы нужно решать самой. Мама трактовала это как наказание за ошибки: ошиблась – плати. Ошибалась Юлька в людях. Она мерила всех по себе, изначально пытаясь разглядеть в них только хорошее.
В основном долги, конечно, отдавали. Но несколько раз люди, взявшие энную сумму, пропадали из ее жизни навсегда. Нет, они не пускались в бега. Просто переставали звонить.
– Запомни, – твердила Анька, – берут чужое, а отдавать приходится уже свое! Поэтому тебе даже никто не благодарен, ты раздражаешь своим наличием и необходимостью возвращать тебе что бы то ни было.
Подруги были правы, но переступить через себя она не могла. Потому и стирала из памяти эти неприятные моменты. Но забыть про колечко не получилось бы, поскольку это был мамин подарок. И рано или поздно родительница поинтересовалась бы, где оно.
Забрать колечко оказалось не просто даже для пробивной Анны.
Костик на встречу не пришел. Безрезультатно прождав его у метро, Аня поехала к нему домой. Нахал оказался дома. В окнах горел свет и, судя по голубоватым бликам, изменщик смотрел телевизор. Она поднялась по лестнице и позвонила. Послышались осторожные шаги, ее долго рассматривали в глазок, но двери не открывали. Времени у Ани было немного, ей еще надо было забрать из офиса Юльку, поэтому разводить церемонии было некогда.
– А ну открывай, ворюга! – рявкнула она на всю лестницу и пнула ногой косяк.
Костик суетливо открыл и забормотал:
– Чего ты орешь-то, перед соседями позоришь!
– Ой, насколько я понимаю, тебе отсюда скоро съезжать!
