– На адекватный моим обязанностям, – эта мысль, явно чужая и неизвестно где подслушанная, выплыла из глубин сознания и выбросилась перед изумленными работодателями, как диковинная рыбина, невесть откуда взявшаяся в обычном деревенском пруду.
Даже дремавший дедок встрепенулся и выдал:
– Хорошая девушка. Я за.
– Да, да, – закивал Андрей. – Я тоже за. Именно такую фею я и представлял в приемной.
Круглолицый дипломатично промолчал, уловив закипавшее во взгляде главного бешенство.
Катя растерянно переводила взгляд с одного на другого, плохо понимая, что здесь происходит. Ощущение было такое, словно народ собрался репетировать спектакль и только на месте понял, что нет ни сценария, ни режиссера.
– Что бы я вам сейчас о себе ни рассказала, – храбро сообщила она, – запросто может оказаться неправдой. Или вполне вероятно, что я сильно высокого мнения о своих достоинствах. В любом случае – как сотрудник я могу себя показать только в процессе работы, а никак не на собеседовании.
Вероятно, именно эта фраза и спасла ситуацию от полного краха. Если бы Катерина знала, что является шестьдесят второй претенденткой на кресло в приемной и что эта комиссия собирается уже почти целый месяц, отсматривая и бракуя соискательниц, то ей было бы легче. Или сложнее. Но, к счастью, все сложилось так, как сложилось. Утомленные собственной разборчивостью будущие начальники уже созрели, чтобы взять все равно кого, и именно в этот момент явилась Екатерина Николаева, чтобы осчастливить фирму «ЛеоВи». Дело в том, что шеф, он же хозяин предприятия Леонид Викторович Крягин, по первым буквам имени и отчества которого и была названа фирма, хотел получить на должность секретаря невероятный симбиоз исполнительности, ответственности, опыта, молодости и неброской внешности, не лишенной некоего шарма. Технический директор, Андрей Вихрев, ближайший друг шефа и самозабвенный бабник, хотел секретаршу из анекдотов: с грудью, ногами и повышенной коммуникабельностью. При этом он понимал, что подобные требования идут вразрез с интересами фирмы, и, смирившись, пытался уклониться от неприятной повинности выбирать совершенно бесполезную, с точки зрения романтики, девицу. Точно так же безнадежно и покорно относился к процедуре главный бухгалтер Сергей Борисович Шумахер. В своем активе Шумахер имел сорокалетний опыт бухгалтерской деятельности, двух дочерей, семьи которых он теперь был вынужден содержать, и горластую супругу, с которой они прожили более тридцати лет и которую Сергей Борисович никогда не променял бы ни на какие сокровища мира. Супруга не любила, когда он задерживался на работе, поэтому Шумахер не меньше других был заинтересован в скорейшем прекращении ежедневных смотрин. Девушки его давным-давно не интересовали, благо еще по молодости Фаина Марковна отбила у него охоту заглядываться на чужие прелести, поэтому молоденькие кандидатки, старавшиеся понравиться всем сразу, вызывали у Сергея Борисовича изжогу и печальные мысли об остывающем ужине. Он тоскливо косился на неразборчивые каракули, выводимые «Паркером» юриста, и подремывал. Юридический консультант Кирилл Антонович, носивший веселую фамилию Клейстер, в отличие от остальных не имел права расслабляться. Именно ему вменялось в обязанность выяснить все подводные камни и подвохи, которые могла таить в себе новая сотрудница. Обычно скорый на расправу Леонид Викторович в любом недосмотре обвинял Клейстера, будь то не туда отправленный факс, договор, заключенный не с той фирмой, или просто опоздание кого-то из сотрудников. Спорить было бесполезно и нецелесообразно. Кроме того, Кирилл Антонович чувствовал себя обязанным отрабатывать свою немаленькую зарплату. Он строчил инструкции для нерадивых подчиненных, следил за порядком и, по сути, был в курсе всех дел, творящихся на фирме. Необходимость сменить секретаря застала его врасплох. Клейстер привык продумывать любую ситуацию на несколько шагов вперед, ориентируясь исключительно на негативные варианты. Позитив был вне его компетенции. Таким образом, он допускал, что новая секретарша может оказаться воровкой на доверии, шпионкой конкурентов, засланным казачком от налоговой инспекции или просто безмозглой курицей, которая однажды сотворит по глупости что-нибудь чудовищное. К какой категории отнести Катерину, он еще не решил, поэтому страшно мучился и пытался придумать каверзный вопрос, который раскроет ее сущность.
– За что вас уволили с предыдущей работы? – дозрел наконец Кирилл Антонович и победоносно посмотрел на соискательницу.
– Кира, да хватит уже, и так все ясно, – забубнил Сергей Борисович, рассасывая таблетку от гастрита. Вкус был мерзким. Таким же, как и сама процедура отбора.
– Действительно, – согласился Андрей. – Очаровательная девушка, все при ней…
Катя покраснела от смешанного чувства удовольствия и испуга: судя по тому, каким взглядом утюжил ее этот нагловатый брюнет, интим все-таки предполагался.
– Никто не возражает, если я решу, когда хватит? – рыкнул Крягин.
Как ни странно, никто не возражал.
– Я еще не уволилась, – торопливо доложила Катерина. – То есть с того места я ушла, потому что фирма закрылась, а сейчас я временно работаю в библиотеке.
Это вранье было придумано совместно с Кротовой. И, глядя на елочку паркета, сыто поблескивавшего под ногами, Катерина подумала, что ввязывается во что-то не то. Во всяком случае, без вранья она чувствовала бы себя увереннее.
– Да без вранья с тобой бы и разговаривать никто не стал! – заорала Кротова, едва только услышала из уст подруги это предположение. – Кому ты нужна – библиотекарша?! Щепетильная ты наша! Чтобы дойти до вершины, надо уметь перешагивать через сломанные ступени, а твое «библиотекарство» – именно сломанная ступень, даже яма, а не что-то там другое!
– Лизка, мне страшно!
– Это хорошо. Значит, еще не все чувства атрофировались, – удовлетворенно констатировала Кротова, фыркнув в трубку. – А то после того, как ты переехала в свою «воронью слободку», я уж стала опасаться: не совсем ли ты, мать, спятила?
Катя затравленно оглянулась, боясь, что соседи помешают разговаривать, и зашептала:
– Мне сказали на следующей неделе выходить. Как быть-то?
– Как? Что за дурацкие вопросы? Выходить, естественно!
– А если ничего не получится?
– А если рак свистнет? Кулема ты, честное слово. Волков бояться – в лес не ходить.
