– Чтобы уйти красиво, надо это сделать без эмоций. А начнешь говорить, эмоции попрут, как пар из чайника. Сначала будешь ругать его, потом жалеть себя, а потом вообще может получиться так, что вы вместе начнете жалеть тебя и ругать его. И на почве общности взглядов помиритесь, – сумничала Лиза.
– Типун тебе на язык. Я буду действовать по обстоятельствам.
– Я тоже, – Елизавета мечтательно потрясла кулаками. – Мужиков надо учить, причем в доступной им форме.
– Не пугай меня. Давай без рукоприкладства, а то проведем выходные в милиции.
– Вот. Ты даже допускаешь, что твой трус вызовет наряд. О чем это говорит?
– Ни о чем. Не он вызовет, а соседи. У них там развлечений мало, вот они воспользуются случаем. Давай без самодеятельности.
Любую ситуацию можно планировать сколько душе угодно, но развиваться она все равно будет вопреки нашим планам и расчетам.
Едва подруги вошли в квартиру, как Таисия Федоровна, согласно графику дежурств мывшая пол, радостно всплеснула ручонками и возбужденно заголосила:
– Катенька, какой сюрприз!
Раньше пожилая дама так Катиным приходам не радовалась. Судя по количеству децибел, она хотела собрать всех, дабы потом было что обсудить в компании и поделиться впечатлениями.
– Здрасте, – мрачно отреагировала Елизавета, заранее считавшая всех жильцов потенциальными врагами, так как они проживали на вражеской территории.
– Ты к Саше? – Таисия Федоровна семенила рядом, стараясь оттереть Лизу, чтобы быть поближе к эпицентру. Отважную старушку не пугали возможные боевые действия. Ей было чрезвычайно интересно, кто кого будет бить и за что.
– Нет, мы к вам, – гавкнула Елизавета, свирепо раздув ноздри.
– А я что? Я ничего…
Бабулька попятилась, но окончательно позиций не сдала.
На разобранном диване угадывались две фигуры, слившиеся в объятиях. Голубки спали, храпя на два голоса. В комнате отвратительно пахло окурками и кислятиной.
– Однако, – вытаращила глаза Кротова. – Это ты здесь жила? Ну ты… Ладно, потом обсудим.
Кате и самой было тошно смотреть на этот кошмар: старые обои, убогая мебель, вонь. Наверное, когда над линией горизонта маячит рассвет, даже свалка кажется вполне романтическим местом. Сейчас пейзаж удручал, как кадры из документального фильма про жизнь низов общества.
Оглядевшись, она начала соображать, что именно надо забрать. В сторону храпевшего хитросплетения тел Катя старалась не смотреть. Сердцебиение было просто сумасшедшим, уши горели, а руки ходили ходуном.
– Кать, меня стошнит сейчас. Давай собирай все, и пошли, – прошипела ей в ухо Елизавета. В дверном проеме маячили любопытные физиономии соседей. Передние ряды молча наблюдали, а задние громогласно строили предположения на предмет возможного развития событий.
– Я ничего не соображаю, – одними губами сказала Катя. Голоса не было. Пересохшее горло сдавило тугой петлей.
– Ясно. Косметика твоя?
– Да, – вяло подтвердила она, чувствуя, что еще немного – и сознание улетит в заоблачные дали.
– Вещи вывозит, – громко объявил кто-то, и народ зашумел. Квартиранты немедленно поделились на лагерь сочувствующих и возмущенных.
– Свое берем, – рявкнула Лиза. – И вообще, это частная жизнь, дверь закрыли!
– Еще чего, – завопил тоненький дискант из толпы. – Ты кто такая? Покажь прописку. Вот мы сейчас участкового вызовем!
– Я тебе вызову, у тебя самогонка еще не вся прокапала!
– Сейчас за это не сажают!
– Вот и проверим! Одуреть! Как ты жила в этом курятнике? – прошептала Кротова.
Одеяло зашевелилось, и Катя поняла, что сейчас упадет в обморок. Пульс стучал как швейная машинка в руках опытной портнихи.
– О-па! – неожиданно заржала Елизавета. – Картина Репина «Не ждали». Катька, это не любовница, это – любовник!
Сквозь застилающие глаза злые слезы Катерина увидела взъерошенного Шныря.
– О, девки, – икнул сосед и широко улыбнулся. – Прошу к столу.
– Чего уж, – презрительно хмыкнула Лиза. – Тут, как у Винни-Пуха после дня рождения, ничего не осталось.
– А мы пошлем гонца за добавкой, – подумав, сообщил Шнырь. – Кто идет за «Клинским»? Самый устойчивый. Девки, вам идти за пивом!
– Уже летим, – Лиза распахнула шкаф и поторопила Катю. – Давай шевелись, бери, что тут твое. Потом будешь плеваться. Видишь, нас молодые люди за пивом посылают, надо оправдать высокое доверие.
