Он сунул раструб «пистолета» в горлышко канистры и услышал, как бензин наполняет емкость; звук показался ему очень громким, неестественным. Как давно он уже не выезжал за город?
Голос, не к месту многословного ведущего, оборвал «Карамазовых» в середине последнего куплета и взахлеб начал сообщать слушателям об условиях нового телефонного конкурса. Герман поморщился. Он не был поклонником творчества группы «Карамазовых», но в этот раз ему почему-то показалось, что они исполняли «На железных собаках» именно для него: общий смысл песни был далек от его жизни в настоящем времени, но что-то зацепило Германа в словах «…догонит меня…».
Когда он начал наполнять вторую канистру, у ведущего закончился приступ словесного поноса (в короткой паузе Герман расслышал женский смех, просочившийся через открытое окошко кассы; так могла смеяться только
Он закончил наполнять последнюю канистру и вернулся к машине. В быстро сгущающихся сумерках «BMW», стоявший на обочине дороги, выглядел грустно и одиноко. Герман положил обе канистры в багажник и на секунду обернулся, чтобы увидеть огни города.
Затем сел за руль.
Примерно через час езды Герман задумался.
Конечно, вся эта затея с поездкой была совершенно бесцельной в смысле достижения какого-то определенного пункта. Она преследовала совсем другую цель. Однако даже на этом ее этапе следовало определить, куда он едет, знать хотя бы направление. Примерно. То, что его темно-зеленый «BMW» (сейчас практически черный) наматывает километры по Киевской трассе, вовсе не означает, что существовал или уже существует какой-либо план. Герман просто-напросто использовал ближайшее шоссе, выводившее за пределы города, не задумываясь.
«А разве подобный экспромт не именно то, что делает любое путешествие – настоящим путешествием?»
Возможно, но не в его случае. В данном случае.
Он не может подобно Дон Кихоту колесить по всей стране на своем «BMW», как на старой испанской кляче герой Сервантеса, и сражаться с ветряными мельницами в его собственной голове. Иначе уже очень скоро окажется в психушке в компании других Великих Путешественников.
Впрочем, эта поездка преследовала одну цель, конкретное ее название Герман сформулировал как МОЕ ПОГРЕБАЛЬНОЕ ТУРНЕ, – и этого ему было достаточно. Как и ответа на «зачем» – «мне это просто нужно, вот и все». Он чувствовал, что к нему, наконец, возвращается ощущение реальности, кажется, впервые с момента получения результатов анонимного теста. Поэтому он должен определить маршрут своего движения (если не сегодня, то не позднее, чем завтра утром), и не только это – он просто обязан знать, сколько времени продлится его Турне. Вся штука в том, – Германа все сильнее наполняло чувство реальности, – что жизнь будет продолжаться в привычном для нее направлении, независимо от того, как он будет реагировать на сложившиеся обстоятельства,
Герман заметил, что за время его размышлений стрелка спидометра медленно сползла до отметки 50 километров в час, и добавил газу.
Итак, не позднее, чем завтра утром он уже будет знать, куда направятся колеса его «BMW». Если потребуется купить новый дорожный атлас, то он сделает и это. А так же спланирует, сколько времени (плюс-минус один день) продлится его отсутствие в городе.
Все, а теперь
Было уже совсем темно. Поток встречных машин постепенно становился все реже, пока совершенно не иссяк. В течение довольно длительного отрезка пути мимо него промчался только один дальнобойный грузовик-рефрижератор. Его мощные фары на мгновение ослепили Германа и исчезли где-то сзади, оставив в его глазах медленно гаснущие пляшущие пятна.
Герман посмотрел на светящийся циферблат вмонтированных в приборную панель часов: почти половина первого ночи. И еще по привычке сверился со счетчиком километров (он сбросил трехциферное вспомогательное окошко на «ноль», когда отъехал от заправочной станции за чертой города), – он успел проехать почти две сотни километров. Не так уж и много… Впрочем, какое это имело значение?
Герман понял, что ехать сейчас уже нет смысла (тем более что своего реального маршрута он еще не спланировал). Да и пора отдохнуть. Вероятно, внутренние часы уже давно пытались ему об этом напомнить, но он их не замечал, как увлеченный интересным сном человек не замечает тарахтение глупого будильника, который добросовестно сообщает, что пора бы его хозяину заняться более важными делами.
Все верно, на сегодня хватит, – решил Герман.
«Угр-р-р…» – согласился с ним его желудок, – кстати, когда он в последний раз ел?
Герман подумал, что будет лучше остановиться вне пределов какого-либо населенного пункта. Так было безопаснее – он ведь, разумеется, собирался провести ночь в машине; искать гостиницу в подобном месте было попросту глупо. Он представил себя стучащим в какую-нибудь темную хату почти в час ночи и усмехнулся.
Он проехал еще минут десять, так, чтобы с ближайшим селом (которое выдавали в ночной темноте всего два одиноких огонька) его разделяло не меньше семи-восьми километров. Он, конечно, понимал, что весь мир не идеален, но, как и всякий стопроцентный горожанин, не имевший корней (ближайших, по крайней мере) в народе, испытывал особое недоверие к людям, живущим вдали от основной цивилизации, да еще на их территории.
Герман ехал медленно, и именно это спасло жизнь какого-то выскочившего на дорогу зверька, возможно, зайца, прибежавшего со здешних полей поглазеть на городского парня. Герман даже не успел притормозить; серое тельце зверька промелькнуло в свете фар и исчезло.
Наконец, он съехал с дороги и остановился.
Включив свет в салоне, он достал из Большого «МАСТЕРА», который всю дорогу трясся на заднем
