Она подалась вперед, положила локти на стол и улыбнулась.
– А я бы хотела сегодня дать тебе письменное задание. Так я проверю, как у тебя обстоят дела с грамматикой и орфографией. А математикой мы и так каждый день занимаемся.
– Вы хотите, чтобы я что-то написал!
Эва кивнула. Она взяла тетрадь, открыла ее, положила на стол и пододвинула к Лейну.
– Что если… – Она барабанила пальцами по столу, задумчиво уставившись в потолок. – Что если тебе описать любимое детское воспоминание? Заголовок – на твой вкус.
Его глаза, устремленные на нее, были пустыми, почти мертвыми. Эва ободряюще улыбнулась.
– Приступай. Время неограниченно. Пиши о чем-то, что ты запомнил, что произошло с тобой, когда ты был еще маленьким. А я займусь приготовлением ужина. – Она послонялась по кухне, покопалась в бочонке с солониной, стоявшем в кладовке, затем выбрала несколько картофелин из мешка – оба Кэссиди обожают картошку и предпочитают ее всем остальным овощам.
Занявшись чисткой картофеля, Эва одновременно обдумывала целый комплекс упражнений, которые помогли бы ей разобраться в проблемах мальчика. Затем, решив, что тишина как-то затянулась, она подняла голову и обнаружила, что с того момента, как она дала Лейну задание, он даже не пошевелился.
Его плечи были напряжены, спина прижата к спинке стула, глаза превратились в щелочки – так нависли над ними темные брови. Обе его руки лежали на столе ладонями вниз. Он даже не сделал попытки взять ручку и просто продолжал бессмысленно пялиться на чистую страницу тетради.
– Лейн?
Он вздрогнул, оторвавшись от своих мыслей, так резко, как будто она ударила его. Когда он поднял на нее глаза, она чуть не отпрянула назад, напуганная сверкавшей в них глухой яростью.
– Лейн, что случилось? – прошептала она. Перемена, которая произошла с ним в считанные секунды, была столь разительна, что ее всю затрясло.
– Не буду я этого делать!
Неистовая злоба вырвалась наружу, подобно лаве из жерла вулкана. Он так резко вскочил со стула, что тот перевернулся и грохнулся на пол. Его руки сжались в кулаки. Грудь тяжело вздымалась. С диким видом подскочив к столу, он схватил пузырек с чернилами и швырнул его в сторону. Тот перелетел через всю комнату и врезался в стену. Стеклянная посудина разлетелась вдребезги, забрызгав все чернилами.
– Лейн, – мягко произнесла Эва, протянув к нему одну руку, как будто призывая его утихомириться. – Все в порядке, Лейн. Мы смоем чернила, а потом попробуем сделать что-нибудь еще.
– Нет. Больше никаких уроков. Не сегодня. Эва почувствовала, что ее колотит, как в ознобе.
Что же такое на него нашло? Уж не одна ли это из вспышек бешенства, о которых предупреждал Чейз?
– Ну ладно, – медленно произнесла она. Тон ровный. Голос не повышать. Надо казаться невозмутимой и спокойной. – Если ты не в настроении сегодня, мы больше заниматься не будем. Подними стул и убери свою тетрадь. Отмой пока чернила, а я тем временем накрою на стол.
Она видела, какие усилия он прилагает, чтобы взять себя в руки и хоть немного отдышаться. Он все еще продолжал смотреть на тетрадь, как на ядовитую змею, а потом пнул ногой стул и бросился вон из кухни.
Не собираясь оставлять его в таком состоянии, Эва шла за ним по пятам. Она вошла в его комнату, причем ей пришлось приложить немало сил, чтобы открыть дверь, которую Лейн чуть не захлопнул перед ее носом.
– Не спешите, молодой человек, – сказала она с максимальной строгостью, на которую была способна, твердо намереваясь не пойти по стопам прежних домоправительниц. Она не собиралась позволять шестнадцатилетнему балбесу помыкать собой, как ему вздумается, независимо от того, насколько он высок, силен и зол.
– Предупреждаю, Эва, лучше оставь меня в покое.
Она замахала пальцем у его носа.
– И я тебя предупреждаю. Твой дядя оставил меня тут следить за порядком. И если я велю тебе вести себя прилично и убрать весь этот кавардак на кухне, значит, так оно и будет.
Он шагнул к ней. Руки его были стиснуты в кулаки. Он даже трясся от едва сдерживаемой ярости. Эту ярость выдавало его искаженное лицо. Неприкрытая враждебность, сверкавшая в его глазах, напугала ее, но ей доводилось противостоять и более взрослым, и более крепким мужчинам, нежели Лейн Кэссиди. И теперь она не собиралась идти на попятный.
Эва набрала в легкие побольше воздуха, чтобы успокоиться, поскольку хоть один из них двоих должен был сохранять ясность мышления.
– Слушай, – начала она, понизив голос, но без всяких там заискивающих ноток. – Мне нужна эта работа. Если ты хочешь выжить меня отсюда, то знай: для этого нужно больше, чем твои дурацкие мелкие пакости.
Лейн испытующе смотрел на нее, будто не веря, что она осмелилась противостоять ему. Он ничего не сказал.
– Ну, намерен ты объяснить мне, что на тебя нашло?
– Нет!
– Отлично. Но я, по крайней мере, могу рассчитывать на то, что ты наведешь в кухне порядок?
– Это твоя работа.
Она покачала головой, с трудом сдерживаясь от искушения пустить в ход ногти.
