сюрпризом.
– Правда? А мне показалось, это я придумала.
– Вы сказали, что устраивается бал, на который приглашены все-все, а он ответил: вот будет для брата сюрприз, если я там появлюсь.
– Но ведь это и правда прекрасная мысль, Джордж. Ты только представь, как удивится лорд Мэллори, увидев своего младшего брата. Ведь он думает, что лорд Гарри в Индии!
– Надеюсь, это будет приятный сюрприз, – пробормотал Джордж, отвернувшись к окну.
– Конечно, приятный! Сам подумай. Если бы у тебя был брат, которого ты несколько лет не видел, ты бы обрадовался, неожиданно увидев его?
– Думаю, да. Это будет лесная поляна.
– Поляна? Ты имеешь в виду бальный зал?
– Ну да! Там будут деревья, и трава, и птицы, и олени.
– В зале? – Ханна приоткрыла рот от изумления.
– Не настоящие, конечно! – Мальчик засмеялся.
– Слава Богу! Я чуть в обморок не упала, вообразив, как гости танцуют, путаясь в траве, а вокруг прыгают олени и летают птицы.
– А представляете, если олени наделают на пол? – захихикал Джордж. – И птицы тоже! И тогда все будут подпрыгивать, чтобы не наступить на это или чтобы в них не попали сверху. Но мы об этом подумали, его милость и я. Поэтому мы их сделаем.
– Сделаете? Нарисуете?
– Нет, мы их сделаем. Сегодня вечером, после того как все улягутся спать.
Глава 12
Мэллори чувствовал, как губы его расползаются в улыбке, а внутри тают последние ледышки, застрявшие в сердце после всех этих кошмарных подозрений герцога. Леди Ханна – необыкновенная женщина! Это же надо, встать на коленки рядом с Джорджем и смотреть в дырку в заборе! Ни одна из его сестер не способна на такое. Они пожалели бы платье и пришли бы в ужас при одной мысли, что кто-то увидит их в подобной позе.
Что, собственно, она там делает? Наверняка есть очень простой ответ. У нее на все вопросы всегда находятся ответы. А для самых невероятных поступков – веские причины. И за это он ее тоже любит.
– Я ее люблю, – прошептал он тихонько. – Когда-нибудь я скажу герцогу спасибо. Не произнеси он сегодня столь грозную речь и не потребуй, чтобы я отверг чувства Ханны, я еще долго ходил бы вокруг да около, боясь даже самому себе признаться, что безумно влюблен в эту замечательную девушку.
Он спешился, привязал Саймона к дереву и тихонько пошел к забору, где устроились Ханна и мальчик. Бесшумно ступая по траве, маркиз думал о том, что все произошло неожиданно и не так, как он ожидал. «Я провожу слишком много времени в обществе, – решил он, – а потому полагал, что любовь – временное помешательство мужчины, подогретого алкоголем и женским кокетством. В поисках мужа женщины пускаются на всякие уловки: красят лицо, принимают немыслимые позы, хлопают ресницами и надувают губки. Меня подобные игры никогда не привлекали. Это было так не похоже на те чувства, что иногда живут в старых местах – глубокую привязанность, страсть и уважение, – они сохраняются в веках, и я чувствовал их, только полагал, что теперь ничего похожего не бывает, не знал, что это и есть любовь».
Мэллори подошел уже совсем близко, когда Джордж увидел его. Маркиз приложил палец к губам, и мальчик кивнул. Ханна была так поглощена происходящим по ту сторону забора, что ничего не замечала. Он опустился рядом с ней на колени и тихо прошептал:
– Что интересного вы там видите?
От неожиданности девушка резко обернулась и макушкой врезалась Мэллори в челюсть.
– Ох! – Маркиз потирал ушибленное место. – У вас самая твердая голова во всем Шропшире!
– Ну нет! Самая твердая – у моего брата. А вы что здесь делаете, лорд Мэллори?
– Ваш брат сказал, что я найду вас у Симмонсов. Правда, не предупредил, что застану вас за таким интересным занятием. Что вы там высматривали?
– Мне разрешили оставить Гулливера у себя! – вмешался Джордж. – Его милость так сказал. И велел нам выбрать другого щенка для преподобного мистера Дэмпси.
– И что?
– А Клара Симмонс сказала, что так мы узнаем, у которого из малышей лучший нюх, – продолжала Ханна улыбаясь.
– Я все еще не понимаю, – развел руками Мэл.
– Ну подумайте хорошенько! Ведь щенки нас не видят, но запах чувствуют. Первый, кто догадается, откуда идет запах, и найдет нас, и есть лучшая гончая с наилучшим носом.
– Похоже, миледи, вы испытываете слабость к выдающимся носам, – задумчиво произнес маркиз.
– Да что вы?
– Да-да! Я хорошо помню: сначала на вас произвел впечатление мой сломанный нос, а теперь вам нужен самый лучший нос среди гончих.
– Не вижу связи, милорд. Чистокровных гончих как раз и ценят за прекрасный нос. А вот людей – за другие качества. Впрочем, вы, лорд Мэллори, исключение.
– Ах вот как! Значит, вы все же неравнодушны к моему носу?
