«Скорее всего они уже проверяли сарай, и не один раз, – думал он. – Раз меня видели рядом, то уж наверняка все тут облазили. И ушли. Но надо держать ухо востро». Несколько мгновений он шарил в темноте и уж начал было волноваться, но тут его затянутая в перчатку рука коснулась фонаря. Вздох облегчения вырвался из груди молодого человека. Он зажег фонарь и быстро закрыл все до единого ставни. Затем скинул куртку черного бархата, закатал рукава черной шелковой рубашки, взял топорик и принялся за дело.
«Ах, Мэгги, сладкая моя, ты слышишь меня? Я не буду убивать твою хозяйку. Ты так долго уговаривала меня стать разумным, что я, должно быть, поумнел. Теперь я вижу, что смерть леди Ханны не поможет мне. Потом вполне может появиться какая-нибудь другая леди. Но теперь я все понял. Озарение пришло, когда я от злости швырнул тот камень в голову Мэла. Я вдруг подумал, что не смогу убивать всех, кого ему станут подсовывать кретины вроде Гейзенби. Кругом полно идиотов, которые стараются сосватать своих друзей и знакомых. Кто бы мог предположить, что Гейзенби окажется в их числе? С виду нормальный парень. Господи, я и подумать не мог. Не стоит поминать Господа, – одернул он себя. – А то еще услышит и разгневается». И он засмеялся.
Вытер пот со лба и продолжил работу.
«А может быть, я сам женюсь на леди Ханне. Почему бы и нет? Она хорошенькая, и фигура замечательная. К тому же добра и образованна. И наверняка любит детей. У нас с ней будет куча детишек. Но только мальчики. Я сразу ее предупрежу, чтобы не рожала девочек, потому что я собственноручно утоплю отродье. Но думаю, этого не понадобится, у нас будут только сыновья».
– Эй, Мэгги, слышишь? – прошептал он теням, окружавшим его в неверном свете фонаря. – Можешь успокоиться. Я не убью твою любимую леди Ханну – я женюсь на ней! Теперь ты довольна?
Когда Ханна ушла к себе в спальню, было уже почти одиннадцать. Она улыбалась, идя по коридору. Ворчащий герцог и хихикающий Джордж остались украшать бальный зал. Ну, птицы еще куда ни шло, но сделать оленя, когда рядом мальчик, страстно желающий помочь и готовый лопнуть от восторга, – не простая задача. Хорошо еще, что щенки слишком устали, чтобы путаться под ногами.
Войдя к себе, Ханна увидела горничную, которая подшивала подол серебристого бального платья.
– Ой, Марта, не сердись на меня, – воскликнула хозяйка, – я весь вечер думала и решила, что не надену это платье.
– Оно такое красивое! – вздохнула служанка.
– Да, но слишком... замысловатое. Мне кажется, ему больше по нраву простота. Точнее, не простота, а отсутствие излишеств.
Марта Олдерман, все еще держа на коленях шкатулку с рукоделием, внимательно разглядывала свою госпожу. Среди слуг существовало мнение, что маркиз, кузен мистера Гейэенби, не вызывает в их госпоже неприятных эмоций. Но Дейви Ланкастер, казалось, был уверен в чем-то большем. Впрочем, кто знает, когда конюх шутит, а когда говорит серьезно? Горничная встала и пошла за госпожой в спальню, чтобы помочь ей раздеться.
– Значит, завтра вы одеваетесь ради единственного человека, миледи?
– Да, – подтвердила Ханна, мечтательно улыбаясь. – Ради маркиза Керни и Мэллори. Кто-нибудь уже ставил на него? Если нет, можешь это сделать, Марта. Скажи, что ты уверена: леди Ханна влюбилась – и поставь на него, а не на лорда Сильвердейла.
– Но, миледи, я никогда...
– Не ври мне, Марта Олдерман! Я тебя знаю с тех пор, как ты первый раз появилась в замке. А тебе тогда было всего тринадцать.
– А вам всего десять, – не без насмешки ответила горничная, ловко распуская шнурки на платье хозяйки. – Но если уж быть честной, я перестала участвовать в пари после того, как проиграла на мистере Дэмпси. Целых два фунта! Я и подумать не могла, что он останется в Баррен-Уичи и станет пастором.
– Неужели ты поставила против мистера Дэмпси? О, Марта, как ты могла! – засмеялась Ханна, сбрасывая платье.
– Теперь-то вижу, что ошиблась!
– Поставь на лорда Мэллори, Марта. Как раз два фунта – вернешь свои деньги.
– Ах, госпожа, значит, вы и впрямь любите его? – почему-то шепотом спросила горничная, помогая Ханне надеть ночную сорочку.
– Да, – ответила та тоже шепотом. – И с каждым днем все больше. Он настоящий джентльмен. Но в отличие от других джентльменов совсем не чопорный, а, наоборот, веселый и милый.
– И говорят, странный.
– Ну и что? Я и сама не без странностей.
– Вот уж неправда, – фыркнула служанка, убирая в шкаф платья.
Ханна села перед туалетным столиком и принялась расчесывать волосы серебряной щеткой.
– Знаешь, Марта, большинство дам в Лондоне считали меня ненормальной. Видимо, потому, что я терпеть не могу строить мужчинам глазки и щебетать как попугай. И я никогда не вела себя так, словно у меня в голове только романы и наряды, терпеть не могу притворяться дурочкой. Хотя, наверное, все же была дурочкой. Чуть не попалась в ловушку лорда Сильвердейла.
– Нет в этом ничего зазорного. – Марта отобрала у Ханны щетку и стала сама расчесывать ей волосы. – Он всегда казался просто совершенством и столько раз повторял, что любит вас. И у него такие чудесные глаза! Любая поверила бы.
– Но теперь, теперь я уверена, что не ошибаюсь. Лорд Мэллори приехал в наши края в поисках лошади, а не жены. Он не собирался влюбляться и все же...
– Влюбился в вас.
– Так по крайней мере он говорит. – Ханна смотрела на свое отражение в зеркале и видела, что щеки
