чувственными наслаждениями в шикарных апартаментах.
Вряд ли то, что сказал сейчас Том, можно считать обвинением. Скорее, его слова были лишь поводом для начала разговора. При том, что он смотрел на Сильвию немного застенчиво, а на его лице блуждала растерянная улыбка.
– Я хотела рассказать тебе… – Сильвия запнулась, – я приходила к… – Нет, она не расскажет Тому, что приходила ночью к нему в комнату и не застала его. Каково ей было представить, что в ту ночь он предпочел ее объятиям ласки другой женщины! Сильвия дерзко взглянула на Тома: – Ты относился бы ко мне иначе?
– Только потому, что ты – Сильвия Ламорье, знаменитая балерина, а твой ближайший родственник – виконт Грэнтем, весьма известная личность в Лондоне? – Том не скрывал иронии.
– Мне было страшно, что ты примешь меня за самозванку, называющую себя сестрой леди Грэнтем. Я очень не хотела, чтобы ты так думал.
– И за обещанную награду сдал тебя в руки полиции, – сухо продолжил Том.
Сильвия покраснела.
– Ты не годишься в самозванки, Сильвия. Мне и в голову не пришло бы подумать о тебе нечто подобное. Глядя в твои глаза, легко сказать, кто ты есть на самом деле. – Том говорил спокойно и уверенно.
Слова Тома и удивили, и опечалили Сильвию. Она в смятении отвела взгляд и принялась складывать плащ – лишь бы чем-то занять руки.
– Твоя сестра счастлива, что ты решила погостить у нее. Сильвия почувствовала, как ее щекам сделалось тепло.
– Я так рада, что у меня есть сестра.
Том зачарованно смотрел на Сильвию. Так, словно вместе с ней не мог насытиться радостью.
– И я рад.
Продолжая складывать нехитрые вещи в саквояж, Сильвия старалась не задумываться, отчего Том с такой готовностью разделяет ее радость.
– Ты от него пряталась в почтовой карете?
Этот неожиданный вопрос несколько удивил Сильвию.
– От Этьена?
– Да. – Том загадочно улыбался.
Этот мужчина снова застал ее врасплох и вынудил сказать больше, чем Сильвия хотела бы, – назвать имя любовника. Том был прав: вероятно, она никудышная самозванка.
– Да, я… я не имела права причинять ему боль. И мне не хотелось, чтобы он отговаривал меня от поездки в Англию. Вот почему я скрыла, что уезжаю.
Сильвия понимала, что в таком объяснении – только часть правды. Она до сих пор не могла понять, в чем же состоит истина. Постичь ее только умом, вероятно, невозможно. Скорее всего Сильвия сама старательно отгоняла любые догадки. Потому что боялась.
– А-а…
Выражение лица Тома стало непроницаемым, и он отвернулся. Однако в этой комнате было не слишком много интересных предметов, чтобы можно было зацепиться за них взглядом. Тому вновь пришлось наблюдать за Сильвией, делая вид, что он всего лишь вежливо поддерживает разговор.
– И ты вернешься к нему? После… того как погостишь у сестры?
– Да. – «Если он возьмет меня».
Сильвии хотелось думать, что сейчас она сказала истинную правду. Том, казалось, равнодушно кивнул, как бы принимая ее ответ к сведению, и взглянул на часы. Том Шонесси и сейчас не изменил себе – он оставался прежде всего деловым человеком.
– Сегодня представление. Я пришел узнать: ты сейчас уезжаешь или до конца недели согласишься остаться в «Белой лилии»?
Такой поворот в разговоре Сильвию обрадовал.
– До конца недели я буду феей, пираткой или девицей. Для тебя.
Он не отозвался на шутку.
– Именно такой я тебя и представляю.
Вздрогнув от неожиданности, Сильвия нашла в себе силы беззаботно рассмеяться.
Том еще больше удивил ее, когда, протянув руку, дотронулся пальцем до ее подбородка.
Сильвия непроизвольно закрыла глаза, как бы позволяя коже в последний раз вспомнить и ощутить прикосновения этого мужчины.
– До свидания. Желаю тебе всего самого наилучшего, Сильвия Ламорье.
Том повернулся и вышел из комнаты.
Глава 18
Пятница. Вечер. Последний день представления с прекрасной Венерой. Двери «Белой лилии» распахнулись, и Том с Генералом, как обычно, приветствовали завсегдатаев театра.
Неожиданно у входа появился Крамстед, представитель короля. Похоже, он чувствовал себя неловко. Рядом с ним топтались трое мужчин, которых Том никогда раньше не видел. Они тоже были явно не в своей тарелке.
– Крамми! – приветливо улыбнулся гостю Том. – Ты снова здесь? Разве мы не заплатили тебе всего, что полагается?
– Мы закрываем театр, Шонесси. – Вероятно, эти слова были неприятны Крамстеду. Он произнес их скороговоркой, явно желая как можно быстрее исполнить возложенную на него миссию.
Внутри у Тома все похолодело. Он бросил вопросительный взгляд на Генерала, который обычно следил за тем, чтобы Крамстед своевременно получал свой куш. Генерал в недоумении пожал плечами.
Том не мог взять в толк, что может означать визит Крамстеда и его столь неожиданное заявление.
– Ты, конечно же, шутишь, Крамстед? Не так ли?
– Я дьявольски сожалею, но это – приказ городских властей. Мы должны закрыть «Белую лилию». – Крамстед расправил плечи. Он словно пытался почерпнуть откуда-то еще немного сил для того, чтобы донести до сознания Тома Шонесси новость.
Том нарочито непринужденно рассмеялся.
– Послушай, Крамми! Ты только скажи! Может, ты хочешь получить больше денег? Ведь мы друзья, разве не так? – Выдержка начинала покидать Тома.
– Мы закрываем театр за непристойные представления.
У Крамстеда хватило совести смутиться. Всем известно, что представления в «Белой лилии» пользуются у публики потрясающим успехом. Пожалуй, это – самый популярный, самый успешный театр в городе. «Белая лилия» не знала себе равных. Именно благодаря изобретательности и необычайному радушию Тома Шонесси публика каждый вечер заполняла театр до отказа.
Том не спускал пристального взгляда с Крамстеда. Чиновнику было нечего добавить: он понимал, что все, что бы он ни говорил, – явный абсурд. Крамстед нервничал. Он видел побелевшие, сжатые в кулаки пальцы Тома Шонесси и чувствовал, как тот буквально закипает от гнева.
– Том, если ты не закроешь двери театра и начнешь представление, мы должны… – Крамстед запнулся. – Мы должны будем арестовать тебя.
– Арестовать меня? – рявкнул Том. Крамстед на всякий случай попятился.
– Ты не станешь стреляться со мной, Шонесси? – Крамстед не относился к числу самых смелых в мире парней.
– О Господи… Крамстед, что происходит? Скажи мне откровенно, и мы что- нибудь придумаем. Как обычно… Ты прекрасно понимаешь, что это смешно!
Крамстед выглядел совершенно несчастным.
– Я бы сказал тебе, Томми… Но, честное слово, я не знаю. Мне приказали. Пожалуйста… Я должен закрыть театр. Видит Бог, я совсем не желаю тебе зла.
Мужчины, стоящие за спиной Крамстеда, по всей видимости, были настроены весьма решительно. Не возникало сомнений, что они во что бы то ни стало готовы исполнить приказ Крамстеда.
Том вдруг догадался, что эти парни его арестуют, если вдруг он вздумает сопротивляться.
Под пристальным взглядом Тома Крамстед все больше бледнел. Но на самом деле Том как будто не видел этого жалкого человека. Он начинал понимать, что происходящее сейчас и дурные вести последних дней – звенья одной цепи. Тому стало ясно, что кто-то подстрекал, а скорее запугивал кредиторов, вынуждая их выйти из дела. Невидимый враг правильно рассчитал: это должно разорить Тома Шонесси. Но когда этого не случилось, недоброжелатель организовал закрытие «Белой лилии». Том мог только предполагать, какая паутина связей задействована для того, чтобы суметь выстроить подобную интригу. Пожалуй, на такое способен лишь человек, обладающий огромным богатством и безграничными связями. Кроме того, стоит отдать должное его незаурядным способностям: он точно просчитал, как можно разорить Тома Шонесси. Проведена умопомрачительная кампания, направленная на уничтожение Тома Шонесси.
Но кто, черт возьми, это мог быть? Том не представлял, кого бы он мог назвать своим заклятым врагом.
– Надолго закрываешь? – рявкнул Том.
– Думаю, это решит суд.
Ничто на свете не могло поколебать нерасторопность и медлительность английского суда. Ожидать решения придется годы.
Танцовщицы, услышав шум внизу, выбежали и наблюдали за происходящим.
Том видел их бледные встревоженные лица. Он бросил взгляд на Сильвию и заметил за ее спиной Молли. Ее глаза странно блестели.
Крамстед тяжело вздохнул.
– Том, могу я попросить тебя закрыть двери театра? Иначе нам придется увести тебя с собой.
Мозг Тома лихорадочно работал. Он проигрывал возможные варианты действий, отбрасывая их один за другим и снова возвращаясь к тому, что секундой раньше отвергал.
– Том, я на самом деле не хочу…
– Я закрою двери. – Том был краток.
– Я очень сожалею, Том. Ты не представляешь себе, как мне жаль. Передай привет Молли, – печально добавил Крамстед. Он не хуже Тома знал суды Англии и понимал, что пройдет целая вечность, прежде чем ему снова посчастливится увидеть Молли.
Наконец Крамстед и его сопровождение удалились.
И вдруг перед Томом появился мужчина, которого раньше он никогда не видел. Незнакомец был высок – пожалуй, ростом с Тома. Он прятал лицо, пока, войдя в «Белую лилию», не остановился в нескольких футах от Тома.
Мужчина словно изучал хозяина театра. Он праздновал победу и презирал Тома Шонесси.
Воспитанность и изысканность манер, казалось, окружали его
