Не тут-то было. Алек крепко схватил ее за руку.
– Не уходи.
– Не могу. У меня нет такого Луиса, которому можно было бы всучить Сэма, – сказала Либби.
– Я никому не «всучиваю» Джулиет. Я тебе уже говорил, что хочу, чтобы она была со мной. Вот и таскаю ее за собой всюду, куда бы черт меня ни занес.
– Прости, я не так выразилась, – пытаясь высвободить руку, проговорила Либби. – Но пока я не приду, Сэм будет бездельничать. Спокойной ночи.
– Еще кое-что, – настаивал Алек, не выпуская ее запястье.
– Что?
– Вот это. – Он притянул ее к себе, крепко прижав к груди. Их губы встретились и слились в поцелуе. Таком же, как три часа назад. Таком же, как при первой встрече…
Именно так, как восемь лет назад, будто и не было брака и двоих детей.
Губы Алека были теплыми и настойчивыми, язык – ищущим, вожделеющим. Либби прекрасно знала, чего он искал, чего так страстно хотел, – ее предательское тело стремилось к тому же. Умом она питала к нему отвращение, душой ненавидела. Но тело помнило его слишком хорошо и страстно желало того, что помнило.
Нет, говорила она себе. Нет! Господи! Неужели так слаба ее воля? И так сильна жажда снова оказаться в его объятиях? Только вызвав в памяти ту опустошенность, которую она почувствовала, когда он оставил ее, боль из-за его жизнерадостного «Можешь быть уверена, я забуду тебя», она нашла в себе силы противиться желанному поцелую.
Он предал ее, женился на Марго, уговаривала она себя. Он сам сделал свой выбор. Нельзя допустить, чтобы сейчас он снова вернулся к ней, нельзя дать волю своим чувствам.
С глубоким, отчаянным вздохом Либби оттолкнула его.
– Спокойной ночи, Алек, – сказала она как можно более твердо и равнодушно.
И захлопнула калитку прямо перед его носом. Когда она поднялась в комнату Сэма, он уже был в постели и, натянув одеяло до подбородка, смотрел поверх него большими, как у совы, карими глазами.
– Ты рада, что мы пошли в гости? – спросил он мать.
Либби нервно потерла губы тыльной стороной ладони, потом выдавала из себя улыбку и поправила одеяло.
– Я не была в доме Блэншардов много лет. Приятно снова там побывать.
– Тебе понравилась Джулиет?
– Конечно.
Либби подняла валяющиеся на полу шорты и рубашку Сэма и снова выпрямилась.
– Она в порядке, – согласился Сэм. – Для девчонки. Этот ее домик на дереве клевый, правда?
Хорошенькая логика! Либби улыбнулась и поцеловала его в лоб.
Сэм чмокнул ее в ответ и обвил ее шею так крепко обеими ручонками, что едва не задушил. Уже в дверях Либби вдруг услыхала:
– А я думал, ты выйдешь замуж за Майкла.
От неожиданности Либби остановилась как вкопанная и посмотрела на него через плечо.
– Что?
Сэм улыбался широкой улыбкой.
– Ты целовалась, вот что!
Либби почувствовала, что у нее вспыхнуло лицо. Конечно же, из окна комнаты Сэма прекрасно видно калитку…
– Нечего шпионить! – вспылила она. Он сел.
– И вовсе я не шпионил. Просто выглянул и… увидел вас. Думаешь, он научился так целоваться в кино?
– Очень может быть, – сказала Либби сухо. – Все, хватит, пора спать, Сэм.
– А что будет с Майклом?
– То, что ты видел, не имеет ко мне с Майклом никакого отношения. Это был поцелуй… ну, так сказать, в память о прошлом.
Сэм посмотрел на нее с недоверием, но потом пожал плечами.
– Ладно. – Нырнув под одеяло, он сонным голосом пробормотал: – Спорим, он позволит мне еще раз посмотреть домик на дереве?..
Поеживаясь, Либби вошла в свою комнату и разделась, подставляя разгоряченное тело прохладному ветерку из вентилятора. Потом взглянула на себя в зеркало.
Вот теперь ее тело было телом настоящей женщины. Полнее, округлее, чем тогда, когда она впервые встретилась с Алеком. Восемь лет назад она была угловатой – сплошные руки и ноги, а в придачу узкие бедра и маленькие груди. Теперь бедра чуть-чуть раздались, грудь после выкармливания Сэма слегка округлилась. Что ж, сейчас она даже похорошела.
Интересно, что думает об этом Алек? А впрочем, какое мне до этого дело, сказала она себе. То, что думает Алек, не имеет абсолютно никакого значения. Возможно, он все еще считает ее привлекательной. Судя по поцелуям, так оно и есть. Однако… это ничего не значит – он ее не любит. Только одного человека он любил – свою жену. Его поцелуи были не более чем вожделением и, возможно, напрасным усилием заполучить через нее Сэма.
Не она нужна ему – это ясно, а их сын.
– Что будет с Майклом? – спросила она вслух, повторяя вопрос маленького Сэма. Силой воли заставила себя вернуться мыслями к Майклу, к тому, что, когда окажется дома, выйдет за него замуж и они станут жить вместе. Она пыталась вызвать в воображении его словно высеченное из камня загорелое лицо, глубоко посаженные темно-синие глаза.
Но, как ни старалась она это сделать, перед ней оказывалось застывшее в напряжении задумчивое лицо. Глаза – темно-коричневые, а не синие.
– Убирайся, Алек, черт тебя возьми! – злобно прошептала она и, просунув голову в ночную рубашку, выключила свет, после чего с удовольствием нырнула под прохладные простыни.
Поздравляю, сказала она себе. Молодец, девочка, ты уцелела.
Глубокой ночью, когда ее разбудила буря; и ветер с океана, казалось, готов был выдуть из человека всю душу, она снова сказала вслух: «Ты уцелела».
Хотя, если смотреть правде в глаза, верилось в это с трудом.
На следующее утро, как только она проводила Сэма в школу, Либби позвонила Майклу.
– Привет!
– Либби? – спросил он удивленно, услышав ее голос.
Каждый день она отправляла ему короткие записки с отчетом о том, как продвигаются ее исследования и вообще чем она тут занимается, но с самого начала предупредила, что звонить по телефону не будет: слишком много времени надо потратить, чтобы дозвониться.
В это утро ожидание не было Либби в тягость. Она всю ночь почти не сомкнула глаз и теперь ощущала необходимость поговорить с Майклом, услышать его спокойный, надежный голос, почувствовать его любовь. Только это дало бы ей столь необходимую поддержку.
Вот знак судьбы, решила Либби, когда дозвонилась с первого раза.
– Что стряслось? – обеспокоенным тоном спросил Майкл.
Изо всех сил она старалась, чтобы голос звучал как можно беззаботнее.
– Н-ничего. Я просто… по тебе соскучилась.
– Рад слышать! – Майкл сразу же приободрился.
Поговори со мной, Майкл, мысленно умоляла она. Успокой меня. Прогони прочь беспокойство и смятение в душе.
– Тебе надо почаще уезжать, – произнес Майкл, и она поняла по тону, что он улыбается.
– Может быть. – Только не туда, где можно попасться на глаза Алеку…
– Расскажи поподробнее, чем ты живешь. Твои письма, как мне кажется, не отражают всей картины. Как дела?
