поцелуем.
Роберт принялся растирать ей руки, на лице его было какое-то хмельное выражение. Этот поцелуй и на него произвел сильное впечатление. Начиная любовные игры с Элизабет, он всегда с удовольствием целовал ее. С тех пор как ему удалось преодолеть ее сопротивление, ее сладкие губы всегда раскрывались навстречу его губам горячо и с готовностью, и поцелуи их были волнующими и возбуждающими. Но то было в угаре страсти, когда рассудок Роберта молчал. Почему же его так потряс поцелуй на замерзшем склоне, среди снежной бури?
Элизабет молча смотрела на Роберта, а он принялся растирать ей ступни и щиколотки. Когда Керкленд дотронулся до правой ноги жены, она вскрикнула.
– Кажется, я повредила ногу, когда упала.
– Элизабет, я должен отвезти вас в домик. Лицо его помрачнело, и он опять поднес флягу к ее губам и заставил выпить еще немного вина. Взяв Элизабет на руки, Роберт с трудом взобрался наверх и посадил ее на коня. Потом сел сзади, крепко прижал Бет к себе и укрыл ее и себя пледом. Она прижалась к его груди, греясь теплом его тела, а он обнимал ее. Элизабет вспомнила ночь, проведенную в пещере: Роберт держал ее точно так же, когда они лежали рядом под его теплым пледом.
Вскоре они уже были у дома. Керкленд внес жену в теплую комнату и усадил у огня.
– Мне нужно поставить лошадь в стойло. Подождите. Я скоро вернусь, – произнес он.
Элизабет кивнула. Она поудобней устроилась у огня. Постепенно озноб, бивший ее всю дорогу, прошел. Вскоре вернулся Роберт и принялся готовить для нее горячую ванну. Она не сводила с него глаз.
– Снимите с себя все мокрое, – приказал он, когда вода, по его мнению, достаточно нагрелась.
Элизабет без всяких возражений разделась, и Роберт посадил ее в лохань. Через несколько мгновений напряженные мышцы расслабились в горячей воде, и ее охватила блаженная усталость, а вода баюкала.
Роберт склонился над лоханью.
– Как вы теперь себя чувствуете? Элизабет улыбнулась:
– Я чувствую себя точно так же, как на склоне, когда замерзала. Значит ли это, что я утону?
Он улыбнулся:
– В таком случае, пожалуй, я лучше выну вас из воды.
Так он и сделал, а потом принялся растирать ее. Элизабет наблюдала за мужем как бы со стороны, словно она находилась вне своего тела. Рубашку с себя Роберт снял, и теперь она не могла отвести глаз от его мускулистых плеч. Но вот Роберт поднял ее, отнес к кровати, уложил на большую шкуру и укрыл другой.
– А теперь, моя маленькая снежная куропатка, выпейте вот это, – велел он.
Элизабет села, прикрыв грудь мехом, и хлебнула предложенного ей питья.
– Замечательно! Что это такое?
– Горячее молоко и немного бренди, – ответил Роберт, усаживаясь рядом с ней.
Элизабет вытянулась под шкурами. От жаркого огня и горячительного питья она окончательно разнежилась, а прикосновения меха к голому телу возбуждали желание.
Она наблюдала за мужем, а тот задумчиво смотрел на огонь, потягивая бренди из высокой кружки. Он сидел в небрежной позе, опираясь на руки и вытянув ноги перед собой. На темных растрепанных волосах играли отблески пламени, а лицо его при свете огня казалось почти красным. Бет перевела взгляд на его широкую грудь, покрытую темными волосами, и с трудом удержалась, чтобы не протянуть руку и не провести пальцем по его руке, упирающейся в пол. Эта рука была так близко от нее!
Роберт отвлекся от своих размышлений.
– Мне надо осмотреть вашу ногу. Элизабет высунула правую ногу из-под шкуры, и он ощупал ее.
– Сейчас уже почти не болит, – сказала Элизабет, потрясенная тем ощущением, которое вызвали его прикосновения. Она потянулась к кружке, которую Роберт поставил на пол, и выпила остаток бренди.
– Какая у вас очаровательная ножка, Элизабет Керкленд, – проговорил Роберт.
Элизабет придвинулась и положила руку ему на плечо, на лице ее можно было прочесть некоторую неуверенность.
– У меня есть еще одна – в точности такая же, – прошептала она, и вторая ножка выскользнула из-под шкуры.
Роберт засмеялся удивленно и восторженно.
– Боюсь, миледи, вы выпили слишком много бренди.
Нимало не смутившись, Элизабет продолжала. Вино словно разбудило ее.
– Они вам нравятся, милорд?
– О, без всяких сомнений, миледи, – кивнул Роберт.
В ответ она улыбнулась, прильнула к нему и проговорила:
– Ваши мне тоже нравятся, милорд.
– Мои? Мои – что? – не понял он.
– Ваши ноги, милорд. У вас очень красивые ноги, – вздохнула Бет и опять вытянулась под шкурой.
Керкленд не смог удержаться от смеха.
– Боюсь, о моя прекрасная, подвыпившая молодая жена, что утром вы возненавидите себя за то, что сейчас говорите!
Элизабет хихикнула:
– Неужели, Роберт?
Услышав, что она называет его по имени, Керкленд просто потерял дар речи. Для него это прозвучало как прекрасная музыка. Такое между ними происходило впервые. Прежде Бет никогда не смеялась вместе с мужем и ни разу не назвала его по имени. Если она смеялась, то только над ним. Он смотрел на жену, и та не смогла сдержать радостной улыбки. Ее густые золотистые волосы отливали медью. И Роберт чувствовал, что это – самая красивая, самая соблазнительная женщина из всех, кого он когда-либо знал.
А Элизабет протянула руки, нежно обняла мужа за шею, взъерошила ему волосы.
– У меня есть еще две руки. Вы считаете, что они тоже очаровательны, да? Честно говоря, у меня почти всего по паре, – проговорила она голосом обольстительницы.
– Элизабет, любовь моя, если вы вознамерились соблазнить меня, вам это удалось.
Роберт опустился рядом с Элизабет, поцеловал ее долгим, нежным поцелуем.
– Да, любовь моя, мне нравятся ваши обе очаровательные ножки. Меня волнует прикосновение вашей шелковистой руки, а в глубине ваших незабываемых глаз я могу утонуть, – хрипло проговорил он, целуя ее веки. Потом его губы принялись теребить ей мочку уха. – Я мог бы ночь напролет играть с этими маленькими ушками, если бы губы искусительницы не призывали меня к себе.
И он опять прильнул к ее губам. Ее уста раскрылись навстречу.
Роберт отбросил шкуру, укрывавшую Элизабет, взглянул на ее груди и обхватил их ладонями.
– А эти сочные, сладкие груди... – нежно прошептал он. – Я могу наслаждаться ими до бесконечности.
Потом он опять нашел ее губы и поцеловал так, что она застонала. Оторвавшись от Элизабет, он заглянул в ее глаза, полные страсти.
– Вы восхитительны, Элизабет. Хотите, чтобы я продолжал?
Элизабет, ни на миг не задумываясь, покрыла его лицо быстрыми жаркими поцелуями. Ее руки ласкали его тело, и с приглушенным стоном Роберт овладел ею.
Потом Керкленд лежал расслабившись, а Элизабет смотрела на него и перебирала волосы на его груди.
– А вы когда-нибудь привозили сюда ее? – тихо спросила она.
Роберт пытался не обращать внимания на мучительное чувство, вызываемое прикосновениями ее груди к его телу.
– Кого привозил сюда?
– Дезире. Вы когда-нибудь привозили сюда Дезире?
– Нет, – усмехнулся он. – Я никогда не привозил сюда женщин.
Элизабет не могла скрыть довольной улыбки.
– Вы любите ее, Роберт?
– Кого я люблю? – переспросил он, забавляясь.
– О, вы прекрасно понимаете, о ком речь. Вы любите Дезире?
Роберт повернулся к жене и некоторое время внимательно смотрел на нее.
– Нет, я совершенно уверен, что утром вы возненавидите себя, – усмехнулся он и поцеловал ее в нос. Потом притянул к себе и крепко обнял.
Элизабет была удовлетворена, она лежала, положив голову ему на грудь, прислушиваясь к завываниям ветра за стенами дома. В объятиях Роберта она чувствовала себя уверенно и безопасно, несмотря на то что он так и не ответил на ее вопрос.
Проснулась Бет оттого, что Роберт громко закричал. Она увидела, что лежит в постели, но как Роберт перенес ее сюда, вспомнить не могла. Он лежал рядом с ней, и ему явно снилось что-то страшное. На лбу у него выступили капельки пота. Бет осторожно потрясла его за плечо. Внезапно он вскочил с криком и крепко схватил ее за плечи.
– Ради Бога, остановите их!
Потом глаза его раскрылись, и несколько мгновений он смотрел на нее невидящим взглядом, застывшим от ужаса.
– Роберт, что с вами?
Он опять лег и застонал.
– Ради Бога, что с вами, Роберт? Вы больны? – Бет была встревожена.
Потом она схватила полотенце и принялась вытирать пот со лба мужа. Опасаясь, как бы он не простыл, она притянула его к себе, согрела своим теплом. Роберт обнял жену каким-то отчаянным жестом. Элизабет почувствовала, что он перестал дрожать, осторожно отстранила его и опять вытерла ему лоб.
– Роберт, что случилось?
– Наверное, дурной сон. – Он поморщился.
– Расскажите мне его. – Элизабет чувствовала, что наткнулась на какую-то страшную тайну, которую нужно вытащить из небытия.
– Это история не из приятных, – угрюмо ответил Роберт.
– Судя по тому, какое впечатление она произвела на вас, она и не может быть приятной.
– Это случилось во время нашего последнего похода, – начал Роберт прерывающимся голосом. – Мы взяли Перт и двинулись к Эбердину. Настроение у нас было приподнятое, и держались мы весьма дерзко. В городском гарнизоне было около трех тысяч вражеских солдат, а нас было полторы тысячи. Перевес был явно на их стороне, к тому же мы знали, что горожане тоже вооружены. Бой обещал быть тяжелым. У нас было пятьдесят лошадей и несколько мушкетов против их кавалерии, насчитывавшей около шести сотен человек. Наши разведчики донесли, что примерно в трех днях пути
