тобой, ты обвиняешь меня в ребячестве? Скажу тебе откровенно. Поскольку большая часть войны велась на земле Юга, то всякий раз, когда я думаю о тех трудностях и лишениях, которые выпали на долю женщин и детей, в своем сердце я чувствую жалость и сострадание. Но сейчас, выслушав эту жалкую мисс Роуз Ли Бекенридж, должна признаться, что мое расположение к южанам слегка изменилось.
По всей видимости, она собиралась осыпать его снова упреками и заново начать ссориться.
– Неужели ты в самом деле, считаешь, что Роуз Ли олицетворяет собой всех женщин-южанок? Неужели ты не понимаешь, что такой тип женщины можно встретить где угодно? Считается, что у нас, южан, совсем иная культура. Однако, мисс Брейден, будьте уверены, что на всем протяжении истории этой страны всегда существовал особый тип женщин, которые с оружием в руках или с плугом, с мозолистыми руками или в отделанных кружевами перчатках несокрушимо стояли плечом к плечу с любимыми мужьями. Причем их духовная сила и мужество, с какими эти женщины переносили несчастья, придавали любящим их мужчинам большую силу.
Коулт запрокинул голову, как недавно Кэсси, и долго смотрел в небо. Потом продолжал:
– Вот каковы на самом деле настоящие женщины Юга. И такими были моя мать, моя сестра и жена моего брата. Многие из них своими глазами видели, как разрушали их дома, многие потеряли на войне любимого или близкого человека. Но они не прятались в безопасные уголки в отличие от прочих женщин этой страны. Наши женщины сами хоронили своих умерших, ложились спать голодными, чтобы только их дети были накормлены, и молились всемогущему Творцу, чтобы их беды и несчастья наконец-то закончились.
На лице Коулта отразилось страдание, словно он сам только что возвратился с войны.
– Они героини. Но Господь благословил всех их вместе и каждую в отдельности. Вместо того чтобы вешать медали на грудь мужчин, скорее следовало бы награждать ими женщин Юга!
Коулт резко развернулся и устремился к своей лошади.
Глава 19
Кэсси стояла, несказанно удивленная. Она задела его за живое, и он выплеснул свои эмоции, которые так тщательно скрывал под внешним покровом благовоспитанности. Но для нее, захваченной собственными переживаниями, было настоящим облегчением увидеть это. Казалось, что, утратив часть своей уравновешенности, он стал ей гораздо ближе.
Он был великолепен!
Его выходка лишь показала, как ловко он умел владеть собой. Ей казалось, что он был человеком, спокойным до бесчувствия, которого ничто не способно выбить из колеи. И только теперь она поняла, что он был таким же впечатлительным и эмоциональным, как и она, и что с этого момента они равны – кончилась их игра в кошки-мышки.
Кэсси взобралась на Полуночника и поскакала следом за Коултом. Она хотела поговорить с ним, смягчить невольно слетевшие с ее языка слова, причем само открытие, что Коулт оказался чувствительным и добросердечным человеком, она ощутила как счастье.
Вскоре она догнала его, он шел пешком, ведя Пулю под уздцы. Лошадь прихрамывала.
– Что случилось? – спросила она, спрыгивая с коня.
– Подкова потерялась.
– Лошадь с такой хромотой не сможет добраться до города. Надо отвести ее на конюшню, там я подкую ее.
Коулт согласно кивнул, но они продолжали идти друг подле друга.
– Коулт, я хочу сказать, что я была не вправе осуждать женщин-южанок, подобных членам вашей семьи, делая выводы лишь из знакомства с мисс Бекенридж.
– Вы имели на это полное право, леди, – ответил он.
– Ты принимаешь мои оправдания? – спросила она.
– По- видимому, ты никогда ничему не научишься, Кэсси. Ты всегда поступаешь необдуманно, нисколько не помышляя о последствиях.
Кем он себя считает и что он о себе думает? Она хотела, чтобы он понял ее, но он не принял ее объяснений. Как только она могла подумать о нем как о чутком и чувствительном человеке?
– Правда глаза колет, мисс Брейден?
Она резко остановилась.
– Правда! Сейчас я тебе выложу всю правду, Коулт Фрейзер. Ты самый самодовольный и самый самоуверенный тип, какого я когда-либо встречала. Это просто чудо, что ты нашел шляпу, способную прикрыть не только твою голову, но и твое самомнение. Ты и мисс Леденец представляете на редкость подходящую пару. Насколько я могу судить, ты отправишься прямиком в ад, но даже там сумеешь убедить дьявола, каким прекрасным парнем ты являешься. – И она вырвала поводья Пули из его рук. – Я сама без твоей помощи позабочусь о лошади.
Но едва она успела сделать пару шагов, как он нагнал ее.
– Мне предлагается идти до города пешком?
– Зачем же, попробуй долететь назад по воздуху на своем дутом самомнении.
И снова не успела Кэсси ступить и двух шагов, как он схватил ее за руку и развернул к себе лицом.
– Ты леди с очень дурным характером, – проговорил он не то чтобы сердито, а словно удивляясь. – Думаю, тебе не помешает немного охладиться.
– Поставь меня на землю! – закричала она, едва он подхватил ее на руки и понес к близлежащему пруду.
– Вот что я имел в виду, – пояснил он, стоя по колено в воде и роняя ее в пруд. Он стоял над ней, уперев руки в бока. – Вы надолго запомните это, мисс Брейден.
Но едва он повернулся к ней спиной, Кэсси вскочила, обхватила его за плечи и рванула назад. Коулт потерял равновесие и упал на спину в воду с оглушительным всплеском.
Теперь Кэсси стояла над ним, вода стекала у нее по лицу с мокрых волос.
– Раз ты забрался так далеко, почему бы тебе не попробовать добраться до города вплавь?
Но ее победа оказалась кратковременной. Коулт схватил ее сзади за сапог и дернул на себя. Она упала и плеспула рукой ему в лицо. Он брызнул ей в ответ, как вдруг они оба рассмеялись. Водная баталия продолжалась до тех пор, пока они, насквозь мокрые, не подхватили плавающие в воде шляпы и не выбрались на берег.
– Похоже, что ко всем моим прочим достоинствам ты, наверное, добавишь еще и глупость, – сказал Коулт, снимая пояс с револьвером и вешая его на седло.
Затем он стащил свои сапоги и вылил из них воду.
– Да нет, это был стремительный порыв, не так ли? – ухмыльнулась она.
– Точно, без всякого преувеличения. Вместе с тем это даже совсем неплохая идея…
Кэсси стряхнула шляпу и нахлобучила ее себе на голову.
– Теперь ты знаешь, каково быть в чужой шкуре, ваше величество Высокомерие.
После того как они вылили и отжали, сколько смогли, воду из одежды и сапог, они взяли лошадей под уздцы и побрели назад к ранчо, оставляя за собой на земле мокрые следы. К тому времени, когда они добрались до конюшни, вода уже не стекала с них, но одежда все еще оставалась мокрой.
– Я расседлаю лошадей, – бросил Коулт, тогда как Кэсси направилась в дом.
– Я посмотрю, нет ли там чего-нибудь из одежды Джеффа или отца. Думаю, что-нибудь удастся подобрать, чтобы ты переоделся, пока твоя одежда будет сохнуть.
– Не волнуйся из-за пустяков, Кэсси. Я воевал четыре года, и частенько моя форма просто высыхала прямо на мне.
– Сейчас в этом нет никакой необходимости. – Она посмотрела на него через плечо, ее глаза лукаво блеснули. – Но в том, что твои вещи стали мокрыми, прежде всего, следует винить самого себя.
Пока она шла к дому, Коулт смотрел не отрываясь на одно из самых приятных для его глаз зрелищ: мокрые брюки плотно прилегали к ее небольшой аккуратной попке и еще плотнее к бедрам.
Тяжко вздохнув, он взял лошадей под уздцы и повел их на конюшню.
– Знаете, ребята, – сказал он коням, – увидев подобное зрелище, человек понимает, как приятно жить на белом свете.
Заведя лошадей в стойла, Коулт повесил пояс с револьвером на крюк в стене конюшни. Затем он снял рубашку и развесил ее сохнуть на ветвях куста чапараля, после чего сел, разулся и снял мокрые носки. Нет ничего неудобнее мокрых носков, которые легче легкого могут натереть мозоль. Даже, пожалуй, быстрее, чем девятый размер сапог, надетый на одиннадцатый размер ноги.
Вернувшись в конюшню, Коулт принялся насвистывать и одновременно собирать все, что ему требовалось: пару подков, молоток, напильник, клещи, гвозди. Кузнечные мехи он перенес к небольшому горну в самом углу конюшни.
К тому времени, когда к нему подошла Кэсси, Коулт уже вовсю раздувал мехами пламя в горне. Сердце Кэсси затрепетало, едва она увидела его крепкое, бронзовое от загара тело; что-то внутри ее откликнулось на его чувственный призыв, приятное возбуждение теплой волной прокатилось по ее телу.
Босоногий, в одних лишь мокрых брюках, которые подчеркивали его сухопарые длинные ноги, Коулт весь взмок от жары, капельки пота блестели на его руках и выступающих мышцах груди.
Очарованная, она взирала на играющие мышцы на его широких плечах, на вздувшийся комок бицепса, когда он ковал раскаленную добела подкову, подгоняя ее размер копыту Пули.
Он поднял на нее глаза. Его взгляд сначала остановился на ее лице, затем неторопливо скользнул вниз, чувственно охватывая всю ее фигуру и еще сильнее разжигая полыхавший внутри ее огонь. Невидимая паутина желания обволокла их обоих, хотя было неясно, кто из них паук, а кто муха.
Его ухмылка прервала ее оцепенение.
– Скоро я все сделаю.
По-прежнему охваченная смутным вожделением, Кэсси подошла к нему поближе.
– Мне не очень повезло, я не нашла ни одной пары брюк, которая подошла бы тебе, зато нашлись подходящая рубашка отца и пара носков.
Отчего ее голос звучал так неуверенно? Отчего у нее так дрожали руки? Отчего мурашки бегали по ее телу? Никто
