сэр, как раз из разряда таких разговорчивых.
Тут последовала немая сцена, после чего Гиллеспи воскликнул пронзительно:
- Боже милосердный! Что вы такое болтаете, Шриг?
- Не волнуйтесь, сэр, я объясню, как может разговаривать труп, хотя от лица у него почти ничего не осталось - вероятно, расплющило сваями. Но челюсти целы, и с зубами все в порядке - отличные белые зубы! И вот между этими зубами... кусок ткани!
- Ткани? - переспросил Гиллеспи тем же напряженным голосом. - Ткани... Какой ткани?
- Вельвета, сэр, - ответил Шриг, вглядываясь в окно. - Так что покажите мне субъекта в дырявой вельветовой куртке - человека недюжинной силы да с огромными ручищами, - и я представлю вам убийцу!
- Э-э, друг мой, - со вздохом возразил сэр Невил, - в Лондоне - в таком огромном городе - десятки тысяч вельветовых курток, и многие из них наверняка с прорехами!
- Верно, верно... - ответствовал Шриг, продолжавший выглядывать что-то в окне. - А здесь я вынужден просить вас остановить карету и, так сказать, покинуть ее кров, господа.
- Уже приехали? - осведомился сэр Невил.
- Нет, сэр, но отсюда недалеко.
- Тогда зачем останавливаться?
- Потому что оставшийся путь, сэр, мы без труда преодолеем пешком.
- Но почему бы его не проехать, дружище?
- Потому, сэр, что здешние переулки чересчур узки даже для тележки зеленщика. - С этими словами Шриг отодвинул задвижку, экипаж остановился, и унылый, но почтительный лакей распахнул перед ними дверцу.
Пассажиры по очереди сошли с подножки и огляделись. Косые струи дождя в неверном свете масляного фонаря секли слякоть грязной мостовой. Фонарь раскачивался и мигал на ветру, освещая вспышками убогую улицу и тесный переулок, в зловещую темноту которого и направил свои стопы мистер Шриг, взявший наизготовку свою увенчанную набалдашником дубинку. Его низко надвинутая на лоб широкополая шляпа немедленно пропала во мгле.
- Быстрее, господа, быстрее, - заторопил он спутников хриплым шепотом. - Местный климат вреден для моего здоровья, да и для вашего, уверяю, тоже. Так что шире шаг и не отставайте.
Он повел их за собой по узкому проходу между закопченными, скользкими стенами, сквозь удушливую вонь заваленных нечистотами проходных дворов-колодцев, где ноги чавкали в отвратительной жиже, а глаз натыкался лишь на слепые окна многоквартирных развалюх. Сюда, в грязные норы и берлоги, редко заглядывало солнце. Тут рождался, прозябал и умирал Порок. Здесь не ведали Стыда; Благопристойность в ужасе бежала прочь, а Голод породнился с Невежеством. Здесь процветало Преступление.
Несмотря на поздний час, тьма вокруг жила своеобразной полнокровной жизнью, полнилась неясными тенями и шорохами. Сквозь стены домов проникали и доносились до слуха невнятные голоса, одинокий детский плач, яростная перебранка и некие непонятные и оттого совсем уж неуютные звуки.
Но вот кончился тесный лабиринт трущоб, и в воздухе пахнуло свежестью. Спутники перевели дух и, свернув за угол, оказались перед приземистым зданием, бесформенно черневшим за пеленой дождя. Свет из маленького оконца, отвоевав желтое пятно у окружающего мрака, отражался от рябой поверхности большущей лужи. За зданием виднелась белесая полоса - это стлался туман над рекой.
- Вот мы и на месте, господа! - сказал Шриг, указывая тростью на оконце. Это мой кабинет - видите, где свет горит? А тело, сэр Невил, лежит в сарае на заднем дворе. Труп вашего несчастного племянника! Смотрите под ноги, сэр! Дорога здесь неровная. Возьмите меня под руку.
- Дьявольски омерзительная дыра! - с чувством заметил Гиллеспи.
- Омерзительная? - переспросил Шриг. - Я не согласен с вами, сэр. Правда, в дождливую ночь это не самое веселое местечко, но омерзительным его я не назвал бы. Все зависит от точки зрения, сударь мой. Я часто сиживаю здесь летом, любуясь закатом, дымлю своей трубкой, и на душе у меня бывает весьма радостно.
Тем временем они достигли здания, и, открыв дверь, Шриг проводил обоих спутников в небольшую опрятную комнатку, где, взгромоздясь на высокий табурет, за столом сидел погруженный в работу человечек. Он был под стать комнате - такой же маленький и опрятный. Заметив посторонних, человечек отложил перо и вопросительно поднял голову.
- Как дела, Джо? - справился Шриг.
- Так себе, Джаспер, - прочирикал человечек. - Сносно, если не считать моего прострела. О Боже! Чем могу служить господам? Наверное, они по поводу молодой утопленницы, которую вытащили на берег третьего дня? Если за ней, то...
- Нет, Джо, мы не за ней, а пришли взглянуть на номер двадцать первый.
- А, это которого привезли сегодня вечером!
- Он самый, Джо! Хочу показать джентльменам найденные при нем документы, по которым мы установили его личность.
- Ох-ох-ох! - простонал Джо, с трудом слезая со своего насеста. Проклятый радикулит. И вечно эта сырость... о Господи! Ох! Вот ключи, Джаспер.
С ключами в руке Шриг пересек комнату, подошел к плоскому шкафчику, занимавшему целую стену, и, открыв дверцы, принялся осматривать длинные ряды ячеек. Каждая ячейка была пронумерована, и все они были в разной степени полны всякой всячины. Большинство предметов этой коллекции выглядело явной дешевкой и отдавало безвкусицей, но попадались среди них и жемчужины. Набор случайных, никак вроде бы не связанных между собой вещей не только навевал грустные мысли, но еще и угнетал, казался мрачным и зловещим. Сэр Невил даже проковылял поближе и, вытянув шею, поднес к глазу монокль.
- Все это, сэр, найдено на трупах, - прокомментировал Шриг. - На мертвецах, о которых никто не удосужился справиться.`Смотрите, сколько тут всего. Попадаются весьма ценные безделушки; впрочем, таких мало. Как правило, ценности с трупов исчезают, чему, я думаю, не стоит удивляться природа человеческая есть природа человеческая. Хотя, вот жемчужная брошь и золотое обручальное кольцо... Номер восемьдесят четыре. Да, безусловно, она была настоящей леди... В шелковых чулках! А вот и наше с вами отделеньице... Во-первых, кожаный бумажник с различными документами. Во-вторых, миниатюра в золотой оправе, изображающая юную даму. В-третьих, золотые часы с монограммой 'Х.Л.'. Удивительно, как это они не исчезли? В-четвертых, золотой перстенек. Тоже сохранился. И, наконец, в-пятых, кошелек - ни много ни мало, с пятнадцатью золотыми гинеями. И опять-таки ничего не пропало! Вот они, сэр!
- Да, Гиллеспи, я узнаю это кольцо! - вздохнул сэр Невил. - Я хорошо запомнил его блеск на руке брата - руке, оставившей меня калекой на всю жизнь!.. А кто на миниатюре? О да! Увы, увы. В те дни она была ослепительно прекрасна. Вы помните ее, а, Гиллеспи?.. Ах, за нее имело смысл драться. Но я... я потерял ее! Ну, ладно, ладно, это дела давно минувших дней. Посмотрим на бумажник... Так, письма. Да, это почерк братца Хэмфри... Такой же корявый. Господин полицейский, где тут у вас стул? Я должен прочесть их все - от слова до слова!
Усевшись за маленький столик, сэр Невил наблюдал, как Шриг перебирает содержимое бумажника. От недавнего пребывания в воде документы и письма отсырели, но не настолько, чтобы их нельзя было разобрать.
- Итак, по порядку. Во-первых, брачный договор, - с сугубой осторожностью перебирая бумаги, начал перечислять Шриг. - Во-вторых, метрика о рождении. В-третьих, письмо, адресованное достопочтенному Джону Чомли, капитану Королевского флота, которое я кладу обратно в бумажник. В-четвертых, еще письмо, адресованное ее светлости герцогине Кэмберхерст, которое я опять-таки убираю обратно в бумажник. В-пятых, письмо, адресованное сэру Невилу Лорингу, баронету, которое я и вручаю вам, сэр... Прошу!
Сэр Невил быстро пробежал глазами письмо и просмотрел документы, по очереди передавая их адвокату. Тем временем Шриг, не отрывая от него внимательного взгляда, о чем-то шептался с многострадальным Джо.
- Ей-Богу, Гиллеспи, - воскликнул сэр Невил, закончив чтение, - тут все, что нужно! Эти бумаги устраняют всякие сомнения в том, что погибший мой племянник Дэвид!.. Вооружившись ими, он мог вступить во владение Лоринг-Чейзом, а я... Ну, да ладно... Судьба, как видно, распорядилась иначе!
