— В тот день, когда вы с ней встретились, пакет уже был у нее?
— Кажется, был.
— Декстер, почему вы об этом никому не рассказали?
— Иден постоянно стоит у меня перед глазами, — медленно произнес он. — Так и вижу ее такой, какой она была в ту нашу последнюю встречу. Подобное нередко случается — смотришь на человека, обращаешь внимание на разные мелочи, а самое главное упускаешь из виду. Вы понимаете, что я имею в виду? Она ожидала услышать:
“Я люблю тебя”, но я этого так и не сказал. А надо было, потому что я действительно ее любил.
— Возможно, вы хотя бы сейчас сможете ей помочь. Они еще несколько минут поговорили, все так же стоя под дождем, после чего Декстер с печальным видом ушел, растворившись в потоке прохожих, устремлявшихся ко входу в станцию подземки “Ковент-Гарден”. Гарри же двинулся в сторону Лестер-сквер. На следующее утро он первым делом обзвонил все компании по доставке почтовой корреспонденции, выясняя, от кого Иден приняла пакет. Сама по себе эта мысль была ужасной, однако он не мог так просто отбросить ее. А что, если в упаковке лежала видеокассета и девушка по какой-то причине решила ее посмотреть? Кассета с пленкой шириной в три четверти дюйма выглядела в точности, как книга в твердом переплете.
Таким образом, получается, что она приняла смерть вместо него.
Глава 33
Треснувший лед
Джон Мэй, пройдя через весь зрительный зал, наконец достиг первых рядов партера. По сцене медленно двигались мужчина и женщина, купаясь в лучах мягкого аквамаринового света, отчего создавалось впечатление, будто они находятся под водой. Одежда, в которую была облачена эта пара, представляла собой полное смешение эпох. На мужчине был круглый и жесткий плотный воротник из накрахмаленного полотна, джинсы, высокие сапоги и заляпанная кровью майка. Когда глаза Мэя несколько адаптировались к царившему в зале полумраку, он смог различить нахохлившуюся фигуру своего напарника, восседающего во втором ряду партера. Пройдя к креслу позади него, Мэй известил Брайана о своем появлении.
— Что-то смущают меня их костюмы, — прошептал через плечо Брайан. — Как и этот голубой свет. Мне всегда казалось, что трагедию времен короля Якова следует играть в более строгих костюмах, а преобладающим цветом должен быть пурпурный, как на картинах Веласкеса. Но, в конце концов, театр тем самым подтверждает свою приверженность консерватизму и традициям.
— Где тебя черти носили? — прошипел не в силах сдерживать ярость Мэй, который весь день потратил на поиски Брайана. — Тебя все ищут. Раз уж ты не носишь с собой “пищалку”, так имей хотя бы совесть позвонить и сообщить, где тебя можно найти.
Казалось, Брайан искренне удивился.
— Мне и в голову не приходило, что я такая важная птица, — проговорил он. — И потом, я ведь вам не какой-нибудь голубок, которому можно надеть на ногу колечко, и имею право ходить туда, куда мне заблагорассудится. Если бы ты заглянул в мой настольный календарь, то сразу бы понял, где меня надо искать.
— Мы проверяли твой календарь. Мог бы и поподробнее объяснить, а то написал: “Вторник — “Трагедия мстителя”. Согласись, не так-то просто было искать по столь скудным данным.
— Прекрати ныть. Нашел же все-таки. Меня всегда пускают на репетиции. Подожди, сейчас будет довольно интересная сцена. — Он указал на героя спектакля. — Послушай Виндиса, он изрекает неплохую сентенцию: “Разбей лед в одном месте — он обязательно треснет в других”.
— Артур, ты что, решил испытывать мое терпение? — спросил Мэй, вставая. — Мне надо с тобой поговорить. Причем не здесь.
— Очень хорошо. — Брайан вздохнул и стал собирать свои вещи: длиннющий шарф и кучу пластиковых пакетов.
— Бог мой, да ты похож на бродягу-попрошайку.
— Спасибо. Этот шарф связала моя квартирная хозяйка. Если бы я ее вовремя не остановил, она футов тридцать отмахала бы своими спицами. Мне кажется, она считает вязание своего рода терапией, снимающей избыток сексуального напряжения.
Они вышли в заново отреставрированное фойе театра “Феникс”. В воздухе стоял ядовитый запах краски. Брайан подергал носом и огляделся.
— Забавное местечко, — сказал он, плетясь следом за Мэем к входным дверям. — Кстати, тебе известно, что этот театр начал свое существование еще в тридцатые годы постановкой “Частных жизней” с Оливье и Герти Лоуренс в главных ролях? Прекрасная вещь. С тех пор, правда, многое изменилось. А до “Феникса” здесь размещался мюзик-холл — “Альказар”, кажется, назывался. Но и эта затея оказалась не особенно удачной. Впрочем, на то были свои причины.
Еще не отремонтированный главный вход театра грозил в любой момент рухнуть. Мэй нетерпеливо поджидал Брайана у дверей. “Похоже, у старика и в самом деле поехала крыша”, — подумал он, но вслух сказал:
— Артур, ты ведешь себя, как капризное дитя.
— Уверяю тебя, что только так и надо себя вести, — парировал тот, после чего плотно обмотал шею шарфом. — Ну, раз уж ты преодолел столько трудностей, разыскивая меня, то мне полагается, как минимум, предложить тебе чего-нибудь выпить.
Они прошли в заполненную клубами пара закусочную на Чаринг-Кросс-роуд, где Мэй терпеливо ждал, пока Брайан положит в кофе шесть кусочков сахара. Покончив с этой процедурой, он быстро заговорил приглушенным голосом:
— А теперь, Джон, слушай внимательно. У меня есть для тебя загадка. Скажи, когда несчастный случай не является несчастным случаем? Отвечаю: тогда, когда на самом деле это предумышленное убийство. А как это доказать? Отвечаю: для этого надо установить причинную связь между наступившей смертью и неким противоправным вмешательством извне. Несчастный случай по самой своей сути не обусловлен посторонним вмешательством, а потому и нет никаких оснований для проведения расследования. В нашем же конкретном случае мы обязаны предположить, что убийству могли специально придать вид несчастного случая, причем сделали это настолько искусно, что даже у свидетелей не возникло каких-либо подозрений на этот счет.
Он разорвал подсахаренный пончик на несколько кусочков и бросил их в чашку.
— Затем нам необходимо отделить жертвы убийства от подлинных самоубийц, а также от тех, с которыми произошел банальный несчастный случай. Мы, естественно, все время пытаемся во всех этих инцидентах отыскать некое связующее звено, но разве подобное возможно, когда в колоде так много фальшивых карт? Поэтому лучше поставить вопрос так: кого именно мы ищем. Безумца? Едва ли. Сумасшедший не действует столь методично. Разумный же человек преследует некую разумную цель. Какова эта цель? Возможно, месть. Целая куча врагов, как реальных, так и гипотетических. Но каким образом у одного человека могло появиться так много врагов, тем более совершенно несвязанных между собой? Возможно, они появились у него в процессе какой-то общественной деятельности. Однако в социальном отношении жертвы также никак не были связаны друг с другом. А может, их связывали деловые узы? Например, некий сотрудник компании, затаивший злобу. Но способен ли один-единственный человек устроить чуть ли не настоящий геноцид? Тогда, может, в данном случае орудует целая группа? Предположим, что это и в самом деле группа, действующая по некому общему плану.
— Артур, в бизнесе противники ведут войны за цены на рынке, занимаются промышленным шпионажем, а не уничтожают конкурентов посредством рунических проклятий.
— А почему бы нет, если кому-то удалось применить для этих целей именно такие проклятия?
Мэй провел кончиком пальца по краю чашки.
— Потому что я просто не верю в сверхъестественные силы, — наконец сказал он.
— А кто говорит о сверхъестественных силах? Как знать, возможно, речь идет о некой технологической версии таких проклятий, позволяющей превратить микросхему в орудие убийства. Уж ты-то в первую очередь должен был бы поверить в такую возможность.
— Нет, — покачал головой Мэй. — Даже с учетом последних открытий в области радиоэлектроники
