осаждалась людьми. Взять хотя бы нашего мельника Асада... Стоило его мельнице стать хоть на один день, вы сами знаете, какая толчея возникала в нашем селе.
- Молодец, муэллима. Вот именно это меня и интересует. Человеческая мельница мыслей не знает ни перебоев, ни остановок - Отец снова взглянул в мою сторону. - Именно об этом я только что толковал с Эльдаром.
Но я больше не вслушивался в их разговор. Я не мог отвести взгляда от Чимназ-муэллимы. Глядя на ее косы, я вдруг подумал о Шахназ: у нее тоже были такие же толстые косы, точно такие, как у Чимназ- муэллимы. И имена у них были схожими: Чимназ - Шахназ. Потом к этим двум именам добавилось третье Гюльназ.
- Извините, муэллима, я оторвал вас от дел. - Тихий голос отца отвлек меня от моих мыслей. - Я слыхал, что из Испании осиротевших детей привозят в нашу страну. Это правда?
- Конечно, об этом пишут в газетах.
- А нельзя сделать так, чтобы нескольких ребят прислали и к нам в Чеменли?
- Вот этого я, не знаю.
- А можно ли как-то узнать? - раздумчиво продолжал отец. - Может быть, письмо написать верховному правительству? Как вы думаете? Мы их здесь вырастим, как родных детей.
Чимназ-муэллима помолчала, потом обернулась ко мне, будто хотела узнать, что я думаю по этому поводу.
- Я считаю, что такие вопросы должны решать местные власти. Конечно, можно и в Москву написать...
Отец больше ничего не сказал. Чимназ-муэллима, попрощавшись с нами, ушла. Отец сидел глубоко задумавшись. Со словами 'Искендер ждет меня' я двинулся по дороге, еще раз обернулся - отец все еще сидел, о чем-то думая. Уж не о том ли, что быть председателем сельсовета действительно непростое дело?
* * *
Искендер ждал меня. Раскрыв учебник, он положил его перед собой, делая вид, что занимается. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он с утра ничего не делал.
- Где ты пропадаешь? Я давно жду тебя.
- Вижу, вижу, уже до середины учебника добрался.
- Это просто так, чтобы замести следы.
- О, так ты действительно отличный конспиратор и разведчик!
- А ты как думал? Ты, видишь ли, профессором естествознания собрался стать, а я и в разведчики не гожусь?
Кличку 'профессор естествознания' дала мне Чимназ-муэллима, По ее предмету я всегда получал пятерки, поэтому в шутку она меня так и величала.
До полудня мы прозанимались, и только пришедший на обед Дядя Ашраф от самых ворот поднял такой шум, что мы действительно поняли, что устали, и отбросили учебники.
- Эй, дети, кто там есть? Рейхан, Хадиджа, Сона...
Все три сестры Искендера одновременно появились на веранде.
- Кружку айрана!.. И быстро собирайтесь,
- Куда? - воскликнули сестры разом.
- Там и узнаете. А где Искендер?
- Я здесь.
Вместе с Искендером вышел на веранду и я.
- Ну и ну!.. Тут по приказу председателя Алмардана все село с ног сбилось, а вы, как наседки, сидите по углам.
- А что случилось? - взволнованно спросил я.
- Отец твой собрал народ, даже из районного центра приехали. Во главе с самим райкомом. Говорят, собрание.
На открытой площадке перед Бешбулагом яблоку негде упасть. Вдоль изгородей, в воротах, на дороге сельские жители с нетерпением ждали чего-то. Здесь были все - и дети, и взрослые. Ребятишки устроились на заборах, облепили деревья. Их наблюдательные пункты были наиболее удобными, поскольку оттуда была видна только что сооруженная трибуна внизу - перед Бешбулагом. Мы с Искендером влезли на кривую ветку большого каштана.
Митинг начался. Сначала слово предоставили прибывшему из районного центра седовласому человеку. Наверное, это и был тот самый секретарь райкома, о котором говорил дядя Ашраф. Когда он заговорил, все стихло.
- Товарищи! Мы собрались здесь для того, чтобы выразить свою солидарность героическому испанскому народу. Когда сегодня утром уважаемый Алмардан-киши позвонил мне и высказал свои мысли по этому поводу, я очень обрадовался. Отрадно, что ваш новый председатель начал свою деятельность, оратор, слегка улыбнувшись, взглянул на безмолвно стоявшего рядом моего отца, - с такого значительного, я бы сказал, интернационального шага. Вы знаете, что в Испании сейчас пылают города и села. Народ поднялся на борьбу против контрреволюции и международного фашизма. Все свободолюбивые народы мира на стороне мужественного испанского народа. И в первую очередь советский народ, который протягивает Испании руку помощи...
Площадь наполнилась аплодисментами, и я только сейчас сообразил, о чем отец говорил утром с Чимназ-муэллимой, и понял, почему он был так взволнован. А теперь вот так же дрожал голос этого седовласого человека.
- Испанская революция - это один из факелов мировой революции. Враги хотят погасить его. Потому что они боятся революционного пламени. Боятся, подобно тому, как летучие мыши боятся света.
Волнение передалось и мне. Я обернулся и посмотрел на Искендера.
- Слышишь? Как хорошо говорит этот человек!
- Тсс! Давай послушаем, что еще скажут... Я еще крепче уцепился за каштановую ветку.
- Слово предоставляется представительнице молодой интеллигенции Чеменли Салиме.
Услыхав это имя, я впился глазами в трибуну. Салима была дочерью нашего фаэтонщика Салима. Она училась в Ленинграде. Я слышал, что она приехала в Чеменли на летние каникулы, но саму ее не видел.
Салима, рассыпав по плечам густые волосы, приблизилась к разукрашенной трибуне. Площадь притихла. Я разглядывал ее сквозь листья каштана.
- Мы, советская молодежь, юноши и девушки...
Я почему-то очень хорошо относился к Салиме, гордился тем, что она учится в Ленинграде и через два- три года вернется врачом в Чеменли. И отец всегда, когда речь заходила о Салиме, с гордостью говорил: 'Это первая ласточка нашего Чеменли'.
Выступление Салимы часто прерывалось аплодисментами. Она закончила его такими словами:
- От имени молодежи села я заверяю патриотов Испании, что мы всегда с ними. Если понадобится, мы готовы взяться за оружие и сражаться в рядах интернациональных бригад.
Она еще что-то говорила, но в грохоте аплодисментов я ничего не расслышал. Понял только, что в Испании есть интернациональные бригады. Интересно, всех ли добровольцев принимают в те бригады?
Наконец слово предоставили моему отцу. Увидев, как он медленно приближается к трибуне, я хотел спрыгнуть с дерева и укрыться в ближайшем кустарнике, но Искендер схватил меня за руку:
- Куда ты? Боишься, что отец и тебя вслед за Салимой пошлет в Испанию?
- Нет, я боюсь другого. Он сейчас начнет рассказывать о мельнице мыслей и о том, как целый день она эти мысли перемалывает.
Но отец заговорил о другом:
- Люди! Вы знаете, что я никогда не бывал дальше нашего ущелья Агчай. Но если глубоко вдуматься, мне известен каждый уголок в мире. Вот и Испанию я как будто видел своими глазами. Почему я так говорю? Потому, что этот мир принадлежит людям и человек является его хозяином. Но какой человек? Тот, что с мозолистыми руками и совестливым сердцем. И в Испании потому идет война, что люди с мозолистыми руками хотят стать хозяевами своей страны, как мы стали хозяевами своей. И наш долг помочь братьям. Вспомните годы гражданской войны. Страна задыхалась в тисках голода и нищеты. В такой момент Ленин, прежде всего, думал о детях. Почему?.. - Его голос потонул в аплодисментах. - Потому, - продолжал он после
