Пришел к нам в группе связных и комиссар русского отряда Яков Письменный.
Все это выяснилось в первой же короткой беседе, после чего я попросил Ковалева и Письменного зайти вечером в штаб для более обстоятельного разговора.
Вечером они пришли, познакомились с нашими штабными работниками. Только теперь, когда гости разделись, я рассмотрел их получше. Федор красивый темноволосый малый с энергичным крутым подбородком и внимательными карими глазами. Яков - узколицый, несколько угрюмый, тоже еще довольно молодой человек.
Прежде всего требовалось установить, что представляет собой польский партизанский округ, направивший связных.
- Сейчас у нас шесть отрядов, в каждом примерно до семидесяти бойцов, а в моем около двухсот, - ответил Ковалев.
- Почему такие неопределенные цифры? - удивился Рванов.
- Точного учета нет! Люди приходят и уходят. Мы не сосредоточены в одном месте. Часть отрядов в лесу, а часть квартирует по деревенькам, по хуторам...
- Кто командующий вашим округом? - спросил я.
- Товарищ Метек. Это не фамилия, а подпольная кличка. Всех командиров у нас называют по кличке или только по имени. О моем отряде говорят: 'отряд Федора', 'отряд Феди'... Известно, что Метек входит в центральное руководство Гвардии людовой и является членом ППР, то есть Польской партии робитничей*.
_______________
* Как выяснилось позже, Метек - польский полковник Мечислав
Мочар, один из видных организаторов Гвардии людовой, ставшей затем
Армией людовой.
- Мы знаем, что Польская рабочая партия стоит на правильных позициях, что это самая передовая партия в Польше, - сказал Дружинин. - Ну, а насколько велик ее авторитет? Идут ли за ППР массы?
- Ого! Еще как идут! - воскликнул Ковалев. - Рабочие, крестьянская беднота, часть трудовой интеллигенции видят в ППР своего вожака. Ведь и Гвардией людовой, в которую входят не только партизанские отряды, но и антифашистское подполье, руководит Польская рабочая партия.
- А какая партия в Польше является наиболее реакционной? Партия эндеков, не так ли? - спросил я.
- Конечно, эндеки льют воду на фашистскую мельницу, - ответил Ковалев. - Эндеки - это от названия партии 'Народова демократия', но только ни народом, ни демократией у них и не пахнет. Кто состоит в эндеках? Офицеры-пилсудчики, буржуазия, интеллигенты, которые побогаче. А программа? Подай им Польшу 'от можа до можа', подай границы тысяча девятьсот тридцать девятого года! Только неизвестно, с чьей помощью эту программу они хотят осуществить...
- Почему неизвестно? - перебил его Письменный. - Англичане помогают. Ведь беглое панское правительство, признаваемое эндеками, находится в Лондоне, его англичане подкармливают. Из Лондона и оружие эндекам идет с английской маркой. Однако эндеки одновременно делают ставку на немецких фашистов. Да-да, конечно, делают!
- А откуда это видно? - спросил кто-то.
- Очень просто! Эндеки тоже имеют свои подпольные вооруженные силы. Но эндеки только кричат, что воюют с немцами, а фактически ведут бои лишь с польскими партизанами, мешая им бить фашистов.
В глазах Дружинина вдруг зажглись веселые искорки. Сдерживая улыбку, наш комиссар спросил:
- А не говорят ли эндеки и руководители их вооруженных отрядов, что они копят силы для решающего удара, что ударить еще не пришел час?
Ковалев с Письменным в один голос подтвердили, что подобные заявления эндеки делали нередко. Тогда Владимир Николаевич расхохотался и сказал:
- Товарищи, да ведь выходит, что эндеки самые настоящие бандеровцы, но только на польский манер! И час, которого они ждут, это конечно же момент, когда можно будет нанести Красной Армии удар в спину. Никакой не вижу разницы между эндеками и бандеровским сбродом!
- Чего еще захотел! - обернулся я к Дружинину. - Разницу между всеми националистическими партиями давно раки съели.
По свидетельству наших гостей, мобилизации сил польского народа на борьбу с захватчиками мешало обилие в Польше политических партий. Будь там только пепэровцы и эндеки со своими совершенно противоположными программами, то к Польской рабочей партии примкнуло бы гораздо больше народа. Беда в том, что существует множество промежуточных партий - больше тридцати! - и каждая тянет людей в свою сторону, старается прельстить своими программными установками. ППР стремится сейчас создать единый антифашистский фронт, хочет, чтобы под знамена Гвардии людовой встали все, кому дорога независимость Польши.
Много интересного, нового услышали мы о своеобразных методах партизанской борьбы в польских деревнях, об оккупационных порядках в 'генерал-губернаторстве'. Жутью повеяло от рассказов о фашистских лагерях уничтожения. Я поручил Рванову и работникам разведки продолжить завтра разговор с Ковалевым и Письменным, все, что нужно, уточнить, зафиксировать и выяснить, в какой именно помощи нуждаются поляки.
С утра гости опять отправились в штаб, а ко мне зашел один из руководителей нашего особого отдела.
- Ну и дела, Алексей Федорович! - сказал он. - Хорошо, что хоть удалось сразу разоблачить! И кто бы мог подумать?! Вот как случается...
- Короче! - попросил я.
- Командир прибывшей из-за Буга группы - немец.
- Что за ерунда?
- Замаскировался. Не иначе как агент абвера!..
- Да откуда такие данные?
- От нашего немца. От Карла. Я вокруг этого Ковалева в кавычках уже и людей своих расставил... Настоящая его фамилия - Альбрехт. Это у прибывших связных выяснили.
- Сейчас же пришлите ко мне Карла.
Особист вышел выполнить приказание.
В нашей контрразведке были неплохие работники. Они обезвредили немало вражеских лазутчиков. Честь за это и слава партизанским чекистам! Не раз предотвращали они покушения бандеровских агентов и на мою жизнь. За это личная благодарность! Однако порой некоторые особисты, как говорится, перегибали палку. Шпионы им мерещились там, где их и в помине не было. Таких, сверхбдительных, приходилось часто поправлять. Утверждение, что Ковалев - немец и агент абвера, показалось мне чепухой.
Вспомнился случай, когда усилиями слишком рьяных контрразведчиков чуть не был превращен тоже в агента немецкой разведки политрук нашей диверсионной роты Николай Денисов.
Однажды уполномоченный особого отдела одного из стоявших у дороги Ковель - Брест отрядов прислал нам вырезку-фотографию из какого-то явно зарубежного журнала. Снимок запечатлел группу военных не то в немецкой, не то в другой иностранной форме, изучавших радиоприемник. С фотографии смотрел на нас... Коля Денисов.
Что за черт? Денисов у нас с 1941 года, и не случайно же мы сделали его политруком роты, да еще такой, как подрывная. И все же факт оставался фактом: Денисов сидит в чужеземном мундире и прилежно изучает радиотехнику.
- Шпион! Подослали!.. Арестовать! - зашумели некоторые особисты.
- Тут недоразумение! Ведь все мы отлично знаем Денисова! - заметил я.
- Замаскировался! Схватить, пока не поздно! Нет, сначала выясним, где он прячет радиостанцию!..
Я велел позвать Николая и показал ему снимок.
- Очень смахивает на меня, но это не я, - заявил Денисов.
А сходство действительно большое: то же узковатое лицо, тот же взгляд... Но откуда вырезка? Что за журнал? Подпись срезана, текста на обороте нет. Приказал отыскать журнал. Посылали за ним к работнику, подавшему 'тревожный сигнал'. Что же оказалось? Вырезка сделана из польского военного ежемесячника
