отличие от других чистокровных женщин, она была не гибкой и длинноногой, а скорее пышной. Ноги у нее были не такие стройные, как у Миа, но они ничуть не портили впечатления, как не портили его и груди, хотя таких полных Эрланд еще не видел. Носик ее был чуть курносым, что в сочетании с пухлыми губами придавало ее лицу слегка обиженное выражение. Разрез больших миндалевидных глаз тоже был необычным — такие глаза принц видел у людей из Шинг-Лая. Плечи и бедра принцессы были достаточно широки, талия узка, а живот приятно круглился. Эрланд обнаружил, что совершенно очарован молодой женщиной.
— Ваше высочество, — начал принц, чувствуя, что молчание затянулось, — есть ли при дворе некрасивые женщины?
— Конечно, — рассмеялась Шарана. У нее был приятный грудной голос, а от улыбки лицо оживилось, и сердце Эрланда забилось быстрее. — Но бабушка очень боится старости, поэтому по ее приказу все, кто немолод и некрасив, должны находиться только на нижних уровнях дворца. Так что все они там, — Шарана вздохнула. — Если я сяду на трон, то отменю этот глупый закон. Многие талантливые и умные люди работают в тиши и неизвестности, тогда как высокие посты занимают люди с меньшими способностями, но имеющие более приятную внешность.
Эрланд не совсем понимал, о чем говорила девушка. Он думал о том, какое восхитительное сочетание получается от смешения запаха ее кожи с ароматом удивительных садовых цветов.
— Ну… — ответил он. — Я заметил, что лорд Ниром все же добился значительного поста.
Шарана опять рассмеялась.
— Он замечательный. Ему всегда удается быть всеобщим другом и союзником. Он такой душка… Из всех моих дядюшек…
— Дядюшек?
— Вообще-то он дальний родственник моей матери, но я зову его дядей. Только ему удавалось утешить меня, когда в детстве я оставалась одна и плакала. Бабушка все время его бранила за то, что он слишком любит поесть и не похож на настоящего чистокровного охотника, но все же она с ним мирится. Мне часто кажется, что Империя держится только благодаря ему — он делает все что может, чтобы гасить конфликты. Он старался оказать положительное влияние на дядю Авари… — Она не стала говорить, что многие считали, будто эта затея окончилась провалом.
— Почему не поладили ваш дядя и бабушка?
— Я не много знаю об этом, — ответила девушка, пожимая руку принца. Переплетя пальцы, они пошли дальше, разговаривая как ни в чем не бывало. — Мне кажется, это все оттого, что Авари решил, будто он должен править вместо моей матери. Глупо. Он очень молод — всего на три года старше меня. Кажется, его отцом был не то пятый, не то шестой бабушкин муж. Мама старше, она в любом случае будет наследовать, но многие опасаются, что в Империи утвердится матриархат.
Эрланд почувствовал, что его сердце бьется все сильнее, но принудил себя придерживаться начатого разговора о политике, что было весьма непросто — принцесса крепко прижималась к нему.
— Получается, что некоторые ваши подданные хотели бы видеть на троне правителя-мужчину?
— Глупо, правда? — Шарана остановилась и спросила:
— Вам нравится мой сад?
— Он великолепен, — искренне ответил Эрланд. — У нас на Островах ничего подобного нет.
— Многие из цветов специально выведены здесь для дворцовых садов. Больше нигде в Мидкемии нельзя найти таких. Не знаю, как это сделано, но мне так говорили.
Они продолжали бродить по саду, и принцесса попросила:
— Эрланд, расскажите мне о вашей родине, легендарном Королевстве Островов.
— Легендарном? — рассмеялся принц. — Для меня оно самое обычное место, а легендарным представляется Кеш.
Шарана тоже засмеялась.
— Но ведь у вас там столько чудес. Мне говорили, что вы беседовали с эльфами и сражались против Братства Темной Тропы. Это правда?
Сам Эрланд никогда не встречался с эльфами и не сражался против братьев Темной Тропы, как многие люди назвали моррелов, — но решил, что правду говорить совсем необязательно. К тому же во владениях Высокого замка ему приходилось биться с гоблинами, а они были не намного лучше моррелов.
Он рассказал кое-что и увидел, что Шаране очень понравились его истории; хотя, может быть, ей просто удалось правдиво изобразить заинтересованность. Они обошли сад и вернулись к беседке принцессы. Шарана указала на большую кровать:
— Летом я люблю спать под звездами. Во дворце очень душно.
Эрланд согласился.
— Да, к дворцу надо привыкнуть. И к тому, что бассейн у тебя под боком. Я быстро привык перед сном подолгу купаться.
Шарана хихикнула. Служанки задернули прозрачные занавеси, чтобы защитить беседку от ночных насекомых.
— Миа рассказывала, — Эрланд почувствовал, что краснеет. — Еще она сказала, что вы… изрядно одарены… в некотором смысле. — Поманив Эрланда к себе поближе, она провела пальцем по вороту его туники. — Вы, мужчины с севера, носите так много одежды… Почти как наши свирепые брижаицы. Они отказываются снимать свои меховые накидки, даже рискуя упасть в обморок от жары. А еще они думают, что их жизнью управляет дух их умерших матерей, и женятся всего один раз в жизни. Очень они странные. Как вы думаете, может быть, если вы снимете часть одежды, вам будет удобнее?
Эрланд понял, что сильно покраснел. По времени встречи и своему опыту общения с кешианскими девушками принц догадался, что принцесса пригласила его вовсе не для того, чтобы обсуждать придворную жизнь, но почувствовал внезапную робость. Видя его неуверенность, Шарана расстегнула застежку, закреплявшую полы ее прозрачного платья, и скинула его.
— Смотрите, это так просто.
Эрланд, наклонившись, поцеловал принцессу, готовый в любой момент отступить, если вдруг окажется, что он неверно понял ее намерения. Она ответила ему призывным поцелуем, и две пары рук начали снимать с него одежду. Когда Эрланд снял с себя последнее, Шарана перевернулась на спину. Эрланд, склонившись над ней, понял, что четыре служанки по-прежнему стоят вокруг беседки, а полупрозрачные занавеси создают лишь иллюзию уединения. Юноша немного смутился, заметив, что одна из служанок стоит совсем близко, но Шарана потянула его к себе, и принц забыл про служанку. «Я, наверное, привыкаю к их порядкам», — подумал принц и погрузился в другой мир, полный сладостных ощущений. Их соитие было страстным и поспешным, словно обоим не терпелось достичь высшей точки наслаждения.
Потом, когда Эрланд лег рядом с Шараной, она провела ладонью по его груди и животу и сказала:
— Миа говорила, что ты быстро возбуждаешься.
Эрланд почувствовал, что опять краснеет.
— Вы что, обсуждали все подробности?
Шарана рассмеялась, и ее полные груди запрыгали в такт смеху. Она положила голову на грудь Эрланда.
— Конечно. Я велела ей рассказывать мне все-все после той первой ночи, когда ты взял ее.
— И что… она тебе сказала? — спросил Эрланд, не уверенный, что хочет услышать ответ.
Шарана, подперев голову рукой, начала выделывать ногой всякие интересные вещи.
— Ну, она сказала, что сначала ты был… очень горяч, и даже немного нетерпелив… но во второй раз все было просто здорово.
Эрланд рассмеялся и, обняв Шарану, крепко прижал ее к себе.
— Давай проверим, насколько она была права.
Загудели длинные трубы герольдов, барабаны начали отбивать дробь. Эрланд и его друзья сидели в одной из лож, которую вчера занимали гости принца Авари и лорда Нирома. На второй день празднования юбилея императрицы были назначены состязания. Императрица могла появиться, а могла и не появиться в своей ложе, но игры проходили так, как если бы она все время присутствовала.
Коренастые мускулистые мужчины были одеты в костюмы своих предков-воинов. На каждом была набедренная повязка, оставлявшая ягодицы голыми. Некоторые носили вырезанные из дерева и
