- Я на диете?
- На твой знар бифштекс не дали. Могу уступить кусочек своего. Хочешь?
- Ты не наешься.
- Возьму побольше десерта. И проверь, что там с твоей диетой. Ты не знал?
- Нет.
Корн съел кусочек бифштекса, потом, поморщившись, принялся за кашу. Голод давал о себе знать.
- Видно, Опекун считает, что ты болен.
- Я? Ошибка.
- Нет, я проверила.
- И, думаешь, это надолго?
- Зайди в контрольный пункт здоровья, может, пора сменить запись.
- Зайду. Иначе всю жизнь придется сидеть на размазне! Знаешь, я возьму твой знар и получу приличный бифштекс.
- Не шути, Стеф. Так даже шутить нельзя.
По ее тону было видно, что она сказала это совершенно серьезно.
- Однако твой друг Ват как-то изловчился.
- Он глуп и легкомыслен. Да ты и сам видел, как он при этом трусил.
- Какое уж тут удовольствие отвечать за избиение спокойного человека.
- Ему это не впервой. А боялся он, что контроль обнаружит второй знар. Если б не это, я бы ему не простила. Ему не помешало бы несколько часов поработать в городе с уборочными автоматами на стрижке газонов. Впрочем, Ват утверждает, что любит такие занятия. Свежий воздух и физическая нагрузка. А то, что на него водят смотреть школьные экскурсии, ему безразлично.
- А второй знар - дело серьезное?
- Не прикидывайся, Стеф. Я пошла за десертом. Тебе что-нибудь принести?
Он кивнул и проводил ее взглядом. У нее была ладная фигурка. 'В ее движениях есть что-то юношеское, как у Кары', отметил он, а потом решил думать о чем-нибудь другом. К тому же болела рука.
- Тебе компот, - сказала Лен. Себе она взяла большую вазочку с мороженым.
- Тоже знар?
- Да. Мороженое тебе может повредить.
- И кто это только придумал?
- Не знаю, кто прописал тебе такое меню, но Опекун подает точно в соответствии с записью.
- Опекун? Я как раз его ищу.
- Серьезно? Если не шутишь, я отвезу тебя в Лебок на подстанцию.
Корн допил компот и отставил стакан. Мир явно изменился сильнее, чем он предполагал.
- О чем задумался? - спросила Лен.
- О мире вообще, - ответил Корн, не погрешив против истины, и только потом сообразил, что Лен не любит таких ответов, а она была отличной девушкой и, собственно, не было причин отвечать ей так.
- Поедем?
- Да. Обед несколько разочаровал меня. Раньше я едал и повкуснее.
- Раньше ты не был на диете, - улыбнулась она.
- Это уж точно.
- Ты помнишь те времена? Притворяешься... Почему ты все время пытаешься быть каким-то особенным?
- Я? И вовсе не пытаюсь. Знаешь, Лен, подозреваю, что я действительно особенный.
Они вышли из зала и сели в автомобиль. Садясь, Корн оперся рукой о дверцу и снова почувствовал боль.
- Похоже, я повредил руку, мило беседуя с твоим парнем.
- Только не моим, Стеф, не моим. Мне до него нет дела. Возможно, ему что-то почудилось, только-то и всего.
- Ясно, что тебе до него нет дела, но руку я себе разбил, и теперь она, кажется, начинает опухать.
- Покажи.
Она взяла его руку и легонько сжала.
- Перестань, больно.
Она внимательно смотрела на его ладонь.
- У тебя два больших шрама. Что случилось?
- Авария.
- Давно?
- О, да.
- А рука у тебя действительно опухает. В Лебоке заедем в пункт контроля здоровья. Надо показаться врачу.
- Может, пройдет само.
- Это по пути.
Она вывела машину на середину шоссе. Дорога бежала сквозь холмы в обрамлении каменных обочин. Потом выехали в степь. Лен молчала, но он видел, как время от времени она посматривает на него.
- Кажется, мы снизили скорость, - заметил он.
- Да. Здесь заповедник молочных коров. Автомат сбросил скорость. У дороги есть какое-то охранение, но коров целые стада и они, несмотря на защиту, иногда забредают на шоссе.
- Их так много?
- Неконтролируемый генетический резерв. Размножаются отлично. В засуху страторы сбрасывают им дополнительное сено, а водоснабжение работает с двойной нагрузкой.
Корн осмотрелся вокруг, но коров не увидел. Степь была зеленой, как всегда весной. Потом по широкой дуге они обогнули поселок с красными домиками и башенками антенн над ними, миновали высокий виадук над речной долиной и въехали в буш. Автомобиль набрал скорость. У следующего поселка Лен свернула на узкую боковую дорогу. Автоматика здесь, видимо, не действовала, желтый огонек погас, и Лен управляла машиной сама. Они въехали в поселок и остановились у многоэтажного дома.
- Я подожду тебя. Это быстро, - сказала Лен.
- Не знаю, стоит ли идти.
- Но у тебя же болит рука.
- Пройдет.
Лен внимательно посмотрела на него.
- Хорошо. Пойдем вместе, - она открыла дверцу машины.
Они вошли в здание и отыскали кабинет дежурного врача. У врача было морщинистое лицо и темная, видимо, не бритая с утра щетина.
- Входите, - сказал он, отхлебывая кофе. На большом экране перед ним двигались пластичные фигуры в объемном изображении.
'Так вот оно, их видео', - подумал Корн. Он хотел было поближе рассмотреть аппарат, но врач встал.
- Что случилось?
- Я немного повредил руку, - сказал Корн.
- Он упал на руку, и она начала опухать, - добавила Лен.
Корн быстро взглянул на нее, но Лен смотрела на врача.
- Подверни рукав, посмотрим, - сказал врач и подошел к одному из аппаратов у стены. Он нажал клавишу. Загорелась красная лампочка и послышалось тихое гудение.
- Подойди. Так. Положи руку сюда.
Корн положил руку на холодную поверхность плиты. Врач взглянул на экран, потом на Корна.
- Никогда еще не видел такого. Ты - космонавт?
- Нет.
- Знаешь, это не по моей части. Ну, что я могу сказать... Кости в порядке. А нет ли повреждений в биохимических связках, может определить только специалист. Здесь такого нет.
