Мошкину. Степанова, как в свое время и следователя, очень интересовала женщина, которую видела из окна парикмахерской в ночь убийства Серикова. - Люда, эту тетку тебе нужно найти и опознать во что бы то ни стало. - Что ты задумал? - Мне нужно обязательно найти того, кто совершил это убийство. - Зачем тебе это? Ты что, хочешь добровольно помогать милиции? - съехидничала Серикова. - Нет, я не хочу помогать милиции, мне это необходимо для того, чтобы избежать неприятностей, которые вдруг свалились на мою голову вместе с убийством директора. - Ты что, хочешь найти убийцу и сдать его милиции? - Нет, я хочу найти убийцу и заставить его ценой признания или любой другой ценой снять с меня все подозрения. Только так я могу спасти себя от тюрьмы. Мне можно полагаться и надеяться только на себя, а не на следователя. Знаю я этих сволочей, если ему не удастся найти настоящего убийцу, он без жалости 'навешивает' это дело на другого человека. Так вот в случае ментовской неудачи этим человеком, на которого 'свалят' убийство директора, буду я. Поверь мне, я это чувствую нутром. - Что же нам делать? - Искать настоящего убийцу и делать это активно. Нужно действовать самим, а не надеяться на следака. Ты мне в этом поможешь? - Что за базар, конечно помогу,- не колеблясь ни минуты, ответила женщина. - Вот за это я тебя и люблю,- с чувством произнес молодой человек. Степанов привлек ее к себе, и его рука вновь скользнула по коленям и стала подниматься выше, но Людмила уже не противилась этому... * * * Когда я покинул кабинет Денисовой, время приближалось к половине пятого. Учебный день закончился, и только шаги оставшихся в здании дежурных гулко отдавались в установившейся тишине. Миновав огромный холл, выложенный цветной мозаичной плиткой, я оказался на улице. Андрей сидел на лавочке неподалеку от машины, и я понял, что ему до чертиков надоело ожидание. Опустившись на скамейку рядом с ним, я закурил и только потом спросил: - Заждался ты меня, Андрей, но что поделаешь - так сложился день. - Николай Федорович, вы невольно сделали для меня этот день выходным, я это говорю совершенно серьезно. - Хорошо, если так, но поговорим серьезно. - Слушаю вас, товарищ полковник. - Сейчас ты можешь быть свободен, а приедешь сюда завтра к девяти часам утра. Машину на ночь поставь в РОВД, а в гостинице переночуешь один - я останусь здесь. Мне дали комнатку в мужском общежитии, если что - звони вахтеру, он меня позовет к телефону. - Николай Федорович, а можно я эту ночь проведу у Кузина Игоря, здесь, в техникуме? - Если есть безопасное место, где можно поставить машину на ночь, то я не против. Только утром к девяти будешь здесь. - Спасибо, Николай Федорович, а утром я буду вовремя, не подведу. - Тогда поезжай к своему другу, а я здесь немного посижу на лавочке, подышу свежим воздухом. - Тогда я поехал, всего вам доброго, Николай Федорович, до завтра. - До завтра,- сказал я автоматически и сосредоточил все свое внимание на сигарете. Солнце висело невысоко над деревьями, грозя вскорости прекратить дневную игру красок, постепенно заменив их таинством ночи. Мне вдруг захотелось до того, как начнет смеркаться, пройтись по поселку пешком и своими глазами увидеть экзотику сельской глубинки. Андрей тем временем сел в машину, и через минуту она скрылась за ближайшими деревьями. Я встал со скамейки и отправился в это небольшое путешествие. Поселок располагался очень компактно, вокруг небольшого пруда, берега которого были сплошь усажены старыми поникшими ивами. Улицы поселка были аккуратно заасфальтированы, домики и палисадники ухожены и заботливо озеленены. Все говорило о том, что проживают здесь люди трудолюбивые и заботливые. У некоторых домов, на хорошо разделанных участках, трудились жильцы, стараясь использовать во благо семьи выдавшуюся свободную минутку. В поселке большинство жилых помещений были далеко не новыми и только одна четверть домов, видимо, была построена в последние пять-десять лет. Здание учебного корпуса, два пятиэтажных общежития, столовая, магазины, почта располагались компактно на окраине поселка. На прогулку у меня ушло около двух часов времени. Вернувшись к учебному корпусу, я увидел учащихся, которые группками выходили из столовой. Не отказал себе в удовольствии покушать и я. В столовой кормили, хоть и не очень вкусно, но, что более важно для студентов, сытно. Выкурив после ужина сигарету, я направился в мужское общежитие, где по словам Денисовой, мне было уготовано место в комнате для приезжих. У дежурившей на вахте женщины я, поздоровавшись, спросил: - Вас не предупреждали о новом жильце, который будет устроен в комнату для приезжих? - Вы следователь из Воронежа? - бесцеремонно спросила она. - Да,- одним словом ответил я. - Назовите свою фамилию,- попросила вахтерша. - Мошкин Николай Федорович. Она посмотрела на бумажку, лежащую перед ней на стекле, и, убедившись, что я и есть тот самый жилец, протянула мне ключ. - Вас проводить или вы найдете комнату сами? - уже более обходительно спросила она. - Нет, не надо, вы только объясните, где она находится. - В конце коридора последняя комната направо,- и она указала пальцем, куда мне следовало идти. - Комната расположена на первом этаже? - уточнил я. - Да, да, на первом,- утвердительно поддакнула вахтерша и сняла трубку внезапно зазвонившего телефона. Поблагодарив ее, я направился по коридору в глубь здания. Комната, которую я отыскал безо всякого труда, оказалась уютной. Мягкая деревянная кровать, диван, два кресла, стол, тумбочка с телевизором и встроенный шкаф составляли ее внутренний интерьер. Заперев дверь изнутри на ключ, я прошел к дивану и, сняв туфли, прилег на него. Через огромное окно я видел высокое небо, по которому медленно проплывали редкие ярко-белые облака. Они навевали в моем сознании что-то из полузабытого детства, так и уснул я незаметно безмятежным сном ребенка. Проснулся я от близкого звука громкой музыки. Открыв глаза, я какое-то время не мог понять, где я нахожусь. В окно проникал свет ярких звезд, горевших на черном небосводе, и мне комната показалась устрашающе незнакомой и пустой. Я сел, протер глаза и только потом понял, где нахожусь. Музыка звучала за окном, и я сунув ноги в туфли, поднялся с дивана. Подойдя к окну, понял, что это не звезды освещали комнату, а горящий неподалеку уличный фонарь. Навеянное воспоминанием детство исчезло, за окном шумела реальная жизнь, и она требовала от меня совершенно другого. Ее нужно было защитить, очистить от той скверны, которая мешала творить доброе и вечное. Волею судьбы именно мне была доверена миссия этого чистильщика, и я всегда гордился тем, что постоянно находился на острие борьбы с самыми опасными преступниками. Вот и сейчас нужно было идти туда, в люди, и делать большое дело, которому сознательно посвятил жизнь. Я еще не знал, с кем мне предстояло побеседовать, но необходимость этого была очевидной. Закурив, я еще какое-то время стоял у окна и слушал ритмичную современную музыку, доносившуюся с улицы. Двойная рама заглушала людские голоса, но чувствовалось, что где-то на улице гомонят не две-три пары, а значительно большее количество людей. Докурив сигарету, не включая света, нашел на столе пепельницу, и оставив в ней окурок, вышел из комнаты. На улице, прямо перед входом в общежитие, громко играл магнитофон, и на его пронзительные звуки собралась половина проживающих здесь учащихся. Это была так называемая тусовка, когда любой из присутствующих мог пригласить девушку на танец и завязать нужное знакомство. Здесь можно было обсудить с друзьями в непринужденной обстановке, последнюю техникумовские новости и сплетни. На таких тусовках было многолюдно, шумно и весело. Я остановился в сторонке так, чтобы видно было все действо происходящее перед общежитием. Неподалеку от меня стоял мужчина, явно не учащийся и тоже с интересом наблюдавший за веселящимися на пятачке молодежью. Мне показалось, что это воспитатель, который организовал танцы под магнитофон. Желая закурить, я достал пачку сигарет и уже извлек одну, когда мужчина обратился ко мне с просьбой угостить сигаретой и его. Взяв по одной сигарете мы закурили и постепенно разговорились. Этот мужчина оказался не воспитателем, а дежурным преподавателем. Звали моего случайного знакомого Семеном Борисовичем. В разговоре выяснилось, что он родом из поселка Широкий и даже приходится троюродным братом жены Козакова - Риве Самуиловне. * * * К поиску неизвестной женщины убежавшей с места преступления Серикова приступила с утра следующего дня. Она пришла пораньше к учебному корпусу и, заняв удобную позицию для наблюдения на одной из пустующих лавочек, стал ждать. Через несколько минут появились первые учащиеся и преподаватели, за которыми Людмила наблюдала до самого звонка отыскивая взглядом врезавшуюся в память походку и своеобразную отмашку руками. Но ни одной женщины, хоть отдаленно смахивающей на разыскиваемую, Людмиле обнаружить не удалось. После второй пары в техникуме начинался большой перерыв, который по расписанию продолжался полтора часа, за это время учащиеся могли без спешки и сутолоки пообедать в столовой. За пять минут до звонка, Серикова оставила парикмахерскую и вновь пришла на облюбованную скамейку у главного учебного корпуса. Звонок, зазвеневший внутри трехэтажного здания, был хорошо слышан и здесь на улице. Мгновением позже дверь распахнулась и с шумом и гамом из нее повалила возбужденная и жизнерадостная молодежь. Людмила своим пытливым взглядом провожала каждую девушку и каждую женщину вышедшую из учебного корпуса, но ту, врезавшуюся в память размахивающую руками, так и обнаружила. Она сидела на скамейке до тех пор пока последний человек не покинул здание. Внутренне Людмила была настроена на то, что сразу обнаружит таинственную женщину, а теперь сидела, растерянная понимая, как нелегко ей будет выполнить задуманное. В себя ее вернула севшая рядом Алла
Вы читаете Мотивы убийства неизвестны
