— Верно говорю! Лучше добром сознайся. Тебе же лучше будет. А уж когда найдем, пеняй на себя…
Сержант снова замолчал, огляделся. Солдаты стояли как вкопанные.
— Ну, быть по сему. Ладненько. Так и запишем. — И, подойдя к Мидберри, спокойно сказал: — Что ж, начнем, стало быть…
13
Взвод стоял смирно. Неподвижные лица солдат не выражали ни недоумения, ни возмущения, одно безразличие. Магвайр и Мидберри не спеша проводили обыск.
Сперва они внимательно осмотрели все кошельки и бумажники, но, как и думал Магвайр, ничего там не нашли. Затем осмотрели койки. Одеяла, простыни летели одно за другим на пол, за ними туда же отправлялись содранные с подушек наволочки, полотенца и все прочее. Под одной из подушек Магвайр обнаружил порнографическую открытку, у Адамчика нашел четки. Открытку спрятал в карман, а четками так ловко швырнул в Адамчика, что они наделись ему прямо на шею и висели там, болтаясь, как черные бусы, вместе с «собачьей биркой» и нательным крестом.
— Это тебе, Двойное дерьмо, как раз к твоей постной роже. Кр-расота, да и только. Прямо херувимчик!
Адамчик молча глядел поверх головы сержанта. Стоял не шелохнувшись, только зубы стиснул изо всех сил. Да чувствовал, как кровь заливает лицо. А сержант не унимался:
— Такой святоша, как ты, уж, конечно, не позволит прикарманить себе чужие денежки. Верно ведь?
— Так точно, сэр!
— А может быть, ты знаешь, кто может себе это позволить, а?
— Никак нет, сэр!
Ответив сержанту, Адамчик тут же подумал, а не сказать ли ему, что это, скорее всего, дело рук Филиппоне или Уэйта. Как просто, оказывается, подставить под удар любого недруга, сунуть его в петлю. Пусть потом выкручивается. Но он промолчал. Нужны же хоть какие-то доказательства. А не докажешь, так сам сгоришь без дыма.
— Ладненько, червяки паршивые. Стойте дальше, раз нравится. — Он подошел к Адамчику: — А ты, святоша, помолись, чтобы мы побыстрее нашли ворюгу. За себя молись и за всю банду тоже. Ты вроде здорово умеешь этими бусами пользоваться. Давай, стало быть, работай! Моли бога за наш успех. Валяй!
Адамчик не ответил. Тело его будто окаменело. Плотно сжатые губы побелели от напряжения, лицо превратилось в маску негодования и отвращения. Он все время старался глядеть то на верхнюю часть стены, то на потолок. Только бы, упаси бог, не встретиться с глазами Магвайра. «Свинья, — повторял он все время про себя. — Глупая, подлая, мерзкая свинья! Свинья! Свинья!»
Однако штаб-сержант не думал отходить от него. Двумя пальцами он пребольно ухватил Адамчика за щеку, с силой повернул к себе лицо. От этого неожиданного резкого движения у солдата растянуло рот, а голова как-то неловко свернулась на плечо.
— Ты что же это, оглох, Двойное дерьмо? Иль онемел? Подонок паршивый! А? — Он еще сильнее дернул солдата за щеку. — Слышишь? Тебя, мразь, спрашивают!
— Никак нет, сэр, — еле выдавил из себя Адамчик.
— Я тебе приказал молиться или нет?
— Так точно, сэр!
— Так точно, говоришь?
— Так точно, сэр!
Магвайр снова дернул на себя его голову, почти уперся носом в лицо солдату:
— И не думай, червячина поганая, что со мной можно в бирюльки играть. Не думай! — Его голос опустился до шипящего хрипа: — Даже и пытаться не смей! В муку сотру! Чуешь?
— Так точно, сэр!
— Думаешь, уселся своей задницей на святую кобылу, так я до тебя уж и не доберусь? Черта лысого, червячина! Куда бы ты ни залез, от моего пинка не увернешься Помни об этом всегда. Каждую минуту помни!
— Так точно, сэр, — Адамчик еле отвечал. Лицо у него совсем перекосилось, рот был растянут, щека нестерпимо болела. Он все время пытался сглотнуть набегавшую слюну, но никак не мог, и она текла изо рта на подбородок, капала на пол…
— Ты ничтожество, мразь, пыль… Понятно?
— Так точно, сэр!
— Ворона на куче дерьма…
— Так точно, сор!
— Поганый червяк, подонок, скотина…
— Так точно, сэр!
В этот момент, не отпуская щеку Адамчика, Магвайр с силой ударил его в зубы. От неожиданного удара голова солдата резко дернулась назад, и он больно ударился о железную спинку кровати. Магвайр опустил руку, глядя в упор в лицо солдата:
— Меня давно уже просто тошнит от твоих вечных стонов и псалмов, — прошипел он сквозь зубы. — Просто блевать хочется от всего этого святого дерьма. Тебе это известно, червяк набожный?
— Так точно, сэр!
— Ежели у тебя хоть капелька мозгов в башке есть, должен же ты, черт тебя подери, скотина, понять, что мы для твоего же блага стараемся. Не для себя, а только для тебя, понятно?
— Так точно, сэр!
— Так чего ж ты тогда кочевряжишься? Не набираешься уму-разуму? Ведь это же полезнее, чем псалмы гнусавить.
— Так точно, сэр!
— Вот видишь. Когда в бой попадешь, там уж не до молитв будет. Не до всяких этих дурацких бусинок. Они тебя от пуль не закроют. Твоя защита и спасение — оружие да умение. Только это, и ничто другое. Небось тогда вспомнишь, Двойное дерьмо, какая счастливая звезда привела тебя к сержанту Магвайру, к этой старой перечнице, будь он неладен. Уготовила тебе благо стать по его милости настоящим морским пехотинцем. Не раз вспомнишь, вот увидишь.
— Так точно, сэр!
Магвайр отошел к следующей койке, а Адамчик все стоял как оглушенный. Щека горела, внутри что-то пульсировало, во рту чувствовался вкус крови. Но он боялся даже переступить с ноги на ногу, все стоял навытяжку, а четки болтались на шее, как бусы у девушки. «О, боже, — думал он, — если бы эти четки вдруг превратились в проволоку, я сорвал бы ее и задушил этого ненавистного мерзавца, оторвал бы ему голову, заткнул глотку, чтобы оттуда не несло, как из помойки, не изрыгалось бы все это ужасное богохульство. Раз и навсегда покончил бы с этой мразью. А может быть, лучше утащить патрон на стрельбище? Вот тогда уж можно будет посчитаться по-настоящему».
Он живо представил себе, как вытянется это свиное рыло, когда увидит направленное на него дуло винтовки. Прямо в лоб! Тогда он запоет, наверно, по-другому. Глаза на лоб со страху полезут. Станет клясться, что никогда больше не будет называть его Двойным дерьмом или еще там как-то. Будет ползать на карачках, визжать, извиваться, как уж, о пощаде молить.
Адамчик вдруг почувствовал, что от напряжения ужасно разболелась спина и ноги стали как деревянные. От желудка к горлу подкатывалась тошнота, ему казалось, что он вот-вот опять грохнется в обморок. Этого нельзя было допустить. Ни в коем случае. Свались он теперь, все будет кончено, он превратится навечно в объект насмешек и издевательств. Да и кто знает, как к этому отнесется Магвайр. Что он еще выкинет.
Новый пароксизм леденящего страха охватил Адамчика. Этот приступ был настолько сильным, что даже заглушил чувство ненависти к штаб-сержанту, исчезло все то негодование, которое лишь несколько секунд назад переполняло грудь. Какой же он дурак, если воображает, что сможет хоть чем-то отомстить сержанту.
