был ослабить людей, и тогда мы спокойно завоевали бы ваш мир. Мы старая цивилизация, и мы не можем представить себя среди пионеров новых миров: снова воевать с дикими зверями, снова вырубать леса…
– Твоя внешность настоящая, или это просто маскарад?
– В основном настоящая. Но, разумеется, с небольшими ухищрениями, чтобы не возбуждать подозрения у Воинов. Вообще-то мы похожи на леров. Но хватит. Поговорить можно и в дороге. Садись, или стой, если хочешь, но давай в путь. Помни, что жизнь этой девушки – это цена за любое подозрение, которое ты вызовешь во мне.
– Я буду стоять и говорить Лизендир, что включать. Они по образу мышления больше похожи на людей, чем на леров. За это можно зацепиться. Идея! Она должна сработать! Чем больше Хан думал, тем больше утверждался в мысли, что идея должна сработать. Во всяком случае, поможет выбить лучевой пистолет из руки Эвинга. А там посмотрим. Хан подошел к панели управления, а Эвинг спросил:
– Тебе не нужен курс?
– Пока нет. Ты когда-нибудь летал на наших кораблях?
– Нет. Только на своем, когда мне нужно было совершить путешествие.
– Тогда позволь мне объяснить. Я не хочу возбуждать никаких подозрений своими действиями. Когда мы путешествуем в пространстве, мы используем заранее установленные точки, координаты которых находятся в памяти корабля. Я не знаю, где твоя планета, поэтому мне придется пользоваться ручным управлением. А сейчас я должен определить точные координаты корабля, пользуясь теорией Гейзенберга.
– Хорошо. Только делай это быстрее и без фокусов. Ты знаешь, что будет. Сначала эта девушка, а потом рыжеволосая клеш. Ты же не хочешь, чтобы они страдали? Тогда торопись. Я ощущаю давление времени.
Хан кивнул, поморщившись про себя. Если он ошибается…
– Теперь так. Мы выходим в космос. – И устанавливая курс на точку, которую он выбрал. Хан искоса посмотрел на Лизендир и Устеин. На их лицах не мелькнуло ни одной мысли – обе они были пассивны. Это хорошо. То, что он хотел сделать, могло быть успешным, если они не выдадут его, то есть, не поймут ничего слишком рано. Нельзя было вызвать у Эвинга подозрения, что он делает что-то не то.
Корабль достиг намеченного пункта, и двигатели отключились. Теперь оставалась только ручная коррекция, которую сделала Лизендир, поставив корабль в нужное положение. Нужная звезда установилась как раз в центре главного экрана. Она сияла, как оскорбление. Ведь все они знали, что конец ее неотвратим.
Пора. Хан повернулся к Эвингу.
– Мне нужен один прибор для измерений. Он в маленькой сумке. Пусть девушка подаст его мне.
– Как он выглядит?
– Для тебя это всего лишь моток проволоки.
– Ты уверен…
– Ты что-то понимаешь в астронавигации?
– Нет. Этим занимается команда.
– Тогда позволь мне решать самому, что мне нужно.
Хан повернулся к Устеин. Девушка выпрямилась. Но она все еще не понимала. Только беспокойство было написано на ее лице.
– Ты уверен, что это нужно тебе, Хан? Это опасно, и я не понимаю…
– Ничего, ничего. Мне нужен блок, Устеин. Подай мне его. Я знаю, что делаю. – Хан почувствовал раздражение. Если она скажет хоть слово об истинном назначении блока…
Она не сказала. Устеин наклонилась над сумкой, достала блок, размотала его и неохотно подала Хану. Свое нежелание она не могла не скрыть.
– Возьми. Только будь осторожен. Когда им пользуется кто-то другой…
– Ничего. – Хан оборвал ее. – Я знаю меры предосторожности. Он взял блок, рискнув бросить взгляд на Лизендир. В се глазах мелькнула искра. Она поняла! Хан посмотрел на Эвинга. Внезапно тот заинтересовался блоком и посмотрел на него. Хан, игнорируя его, поднял блок так, чтобы на него попал свет звезды. Он надеялся, что сейчас походит на астронавигатора, производящего измерения.
Любопытно, подумал он, держа его перед собой и глядя на игру в переплетениях проволоки, в местах ее сочленения. Как же она использует эту штуку, как переходит все это в материальные символы? Как воспринимает все это? Он оглядывался, стараясь найти что-то, за что можно было бы зацепиться взглядом. Ничего. Игра света. Оптическая иллюзия. Но по этим линиям можно бесконечно двигаться взглядом. Это был гипноз. Так можно усыпить себя и ничего больше. Он неохотно оторвал взгляд от блока и посмотрел на часы. Прошло десять секунд. Десять секунд от чего? Неважно. Времени уже не было. Оно превратилось в иллюзию, он даже видел время в этом скоплении мерцающих линий и узлов.
Но вот все двинулось вокруг него. Рубка управления, корабль. Все поплыло, растаяло. Он сам стал двигаться, течь, менять форму, перемещаться в пространстве. Он превратился во что-то нематериальное, не имеющее массы, живущее вне времени и пространства. Он ощущал, как его существо растекается по вселенной, пропуская сквозь себя звезды-гиганты, целые созвездия. Он стал волной, захлестнувшей вселенную…
Стоп. Не уменьшение скорости. Просто мгновенная остановка. Один. Нет. Не одни. Есть другие. Где-то тут. Нет, сказал он, пытаясь найти какую-нибудь другую количественную оценку, подобрать известные символы, разорвать цепь незнакомого, понять, как это он, Хан, оказался в рубке, гае уже находились Эвинг, Устеин, Лизендир и он сам. Нет, нужно уйти отсюда, черт их побери, повернуться и уйти. Он повернулся назад. Но там ничего не было. Посмотрел наверх. Наверху ничего не было. Вселенная, окружавшая его со всех сторон, исчезла. Как теперь он может выйти отсюда, если не знает, как попал сюда. Как добраться до места, если не знаешь, где оно?
Хан услышал шипение воздуха, нагнетаемого вентиляторами, увидел приборы на панели управления, снова ощутил бег времени, увидел блок, который он держал в руках и теперь уже мог отвести от него взгляд. Да, он вырвался из его чар, но он видел, ощущал… Но, стоп. Хан взглянул на часы. Пятнадцать секунд. Абсурд. Или, может стрелки прошли целый круг? Нет. Хан почувствовал свое тело, сначала напряженное, теперь обмякшее. Да, эта штука опасна. Он обернулся к Устеин, посмотрел на нее так, как будто видел впервые. Она ответила ему взглядом, из которого он понял, что ему удалось вырваться из чар блока. Вырваться и остаться самим собой.
Она заговорила, разорвав мертвую тишину.
– Ты сделал измерения? – теперь она тоже поняла.
– Да. Это оказалось очень просто.
Он повернулся к Эвингу.
– Я все сделал. Дьявольски трудно набирать курс на внешние области. Я думаю, что у вас есть способ попроще.
– Что это за штука, которой ты пользовался? – не ответив на его вопрос, спросил Эвинг.
– Калибратор. Мы пользуемся им редко – только тогда, когда приходится прокладывать курс между двумя открытыми точками. Наши машины хорошие, быстродействующие, но они ограничены. С помощью калибратора мы получаем цифры, которые затем вводим в машину.
– Ты все закончил? Дай мне посмотреть эту штуку. Я никогда не видел ничего подобного.
– Ну что ж, мне нужно было бы еще кое-что проверить, но…
– Дай ее мне! Я хочу рассмотреть ее. Я не могу понять, как она устроена… – Он вдруг замолчал, не докончив фразы. Его остекленевшие глаза были прикованы к блоку. Да, он ближе к человеку, нежели к леру, напомнил сам себе Хан.
– Это электрооптическое устройство. Смотри в него, следи за проводами, за сочленениями, поворачивай под разными углами, чтобы лучше было видно.
Эвинг поднял блок и начал поворачивать его, не отрывая взгляда от играющих светом проволочек. Пистолет все еще был направлен на Лизендир, но он уже забыл о нем. Хану даже стало на мгновение жалко его, но он вспомнил кто это, и какова была его цель.
Эвинг что-то пробормотал неразборчиво и Лизендир, слушая его голос, двинулась. Она не должна была
