— Они могут перейти реку. И тогда вы бы погибли. И вообще мы не слишком верим вам. Мы вынуждены послать разведчиков, чтобы проверить, что в вашем рассказе правда, а что нет.
— Все правда! Даю вам свое слово.
— Ваше слово ничего не стоит. Вы кажетесь мне таким путаником, что я не завидую людям, которым приходится иметь с вами дело. Кто знает, сколько бед вы уже натворили.
— Ни одной! Искусство несет с собой только здоровье и благодать.
— Но не его служители, если они похожи на вас.
— Это оскорбление! Да и кто вы такой? Вы говорите по-немецки. Значит, вы мой соотечественник?
— Да.
— Тогда вы должны быть вежливее. Когда соотечественники встречаются так далеко от родины, они должны радоваться, а не злиться.
— В этом вы правы. Но надо быть ангелом, чтобы не злиться на такую бестолочь, как вы. Не только безопасность своих спутников, но и саму их жизнь вы ставите на карту, а меня это тоже немного касается, потому что, если не ошибаюсь, с вами находится очень близкий мне человек.
— Кто бы это мог быть? Наверно, фрау Розали Эберсбах?
— Какая фрау! С вами был молодой немец по фамилии Вольф?
— Конечно, Адольф Вольф. О, так вы его дядя?
— Именно. Оказывается, вы можете мыслить логически. Это примирит меня с вами. Садитесь! Вам придется подождать здесь возвращения разведчиков. Я сам пойду с ними.
Потом седовласый перевел индейцам все, что услышал от кантора. Итак, было решено, что Вольф вместе с двумя краснокожими переберется через реку и отыщет лагерь белых.
Все трое были хорошими пловцами, они легко и быстро переправились на другой берег и пошли налево, вдоль реки. Очень скоро они услышали шаги и быстро спрятались в кустах. Приближавшиеся разговаривали между собой, но очень тихо. Когда они подошли ближе, Вольф увидел, что их двое. Неизвестные остановились и прислушались.
— Это ужасный человек! — сказал один, — вроде бы ходит весь в себе, но как только мы разбиваем лагерь, он куда-то смывается. И мы теперь должны обшаривать все направления, чтобы его отыскать, а громко кричать нельзя, не то найдется ухо у какой-нибудь физии, которая совсем не дружески к нам настроена. Если мы его найдем, то свяжем. Не так ли и ты кумекаешь, старина Дролл?
— Да, — согласился другой. — Опера, которую он хочет написать, безумна, а сам он и того хлеще, если потребно. Он может принести нам много зла. Действительно, не остается ничего иного, как привязать его к чему-нибудь.
Вольф понял, что имеет дело с немцами, и приветствовал их из-за куста:
— Добрый вечер, господа! Рад встретить земляков в этих краях.
Однако этих прохожих он уже не увидел — они как сквозь землю провалились. Слышно было только щелканье ружейных затворов.
— Где же вы? — продолжал Вольф. — По вашему поведению и скорости движений вижу, что вы хорошие вестмены. Но такая предусмотрительность не нужна. Вы же слышите, что я говорю по- немецки.
— Есть много негодяев, — послышалось из зарослей, — временами умеющих перекинуться парой немецких фраз.
— Но я-то не из их числа!
Он тут же представился дядей Адольфа Вольфа и рассказал о встрече с кантором. Тут Хромой Фрэнк крикнул:
— Черт возьми, все сходится! Хорошо, что мы второпях не подстрелили друг друга. Значит, вы дядя Адольфа? Тогда хватит прятаться в кустах, выходите сюда, старый немецкий Наполеон!
— Охотно, но со мной два воина навахо. Как вы к ним отнесетесь?
— Как к собственным крестникам.
— Тогда мы выходим!
Вольф вышел с краснокожими из-за куста, те двое оставили свое укрытие, они встретились, обменялись рукопожатиями, и Фрэнк заговорил:
— Вот теперь мы можем ответить на ваше приветствие. Добрый вечер, с прибытием к друзьям! А чтобы вы знали, с кем имеете дело, скажу вам свое имя: герр Гелиогабал Морфей Эдвард Франке, охотник на медведей по прозвищу Хромой Фрэнк. А это — мой друг и товарищ по прозвищу Тетка Дролл, он же Себастьян Мельхиор Пампель.
— Рад познакомиться с двумя столь достойными вестменами. Не проведете ли вы меня к своему лагерю?
— Охотно. Позвольте мне быть вашим чичероне [75], но скажите сначала, куда спрятался наш кантор!
— Он у нас в лагере, пришлось задержать его до тех пор, пока не узнаем, чей он.
— Да у него не все дома! Этот человек уже принес нам массу всяких неприятностей.
Когда они добрались до немецкого лагеря, застали там только переселенцев, их жен и детей. Все остальные пошли разыскивать кантора.
— Выстрелите-ка из ружья, — предложил Вольф. — Все сразу соберутся.
— А если рядом враг?
— Нет, кроме наших двух лагерей, здесь никого нет.
Сказав это, Фрэнк выстрелил, и вестмены стали прислушиваться, не приближается ли шум шагов. А переселенцы жадно разглядывали трех пришельцев, которых привел Хромой. Тем временем выстрел оказал свое действие: ушедшие одни за другим возвращались. Можно представить, как растрогался Адольф Вольф, увидев дядю. Они тут же отошли в сторонку, чтобы вдоволь наговориться о родине и родственниках, о том, что лежало у каждого на сердце, да мало ли еще о чем, но времени — увы! — не было. Старший Вольф в этот момент являлся представителем навахо и как таковой участвовал в переговорах. Ему назвали имена всех присутствующих, и тогда он обратился к банкиру:
— Если не ошибаюсь, вы и есть мистер Роллинс из Арканзаса?
— Да, сэр, — раздалось в ответ.
— Это вы купили нефтяное месторождение?
— К сожалению, потому что никакого месторождения нет.
— Вас обманули.
— И еще как! Жаль, что те три парня ушли от нас. Надеюсь, мы их еще поймаем. У них остался мой чек, и они хотят получить по нему деньги во Фриско.
— Если вас беспокоит только это, то пусть бегут куда глаза глядят!
— И вы советуете мне такое?!
— Именно. Вот, взгляните, что это такое?
Он вытащил из кармана сложенную бумагу и протянул ее Роллинсу. Едва бросив взгляд на протянутый ему документ, тот закричал в изумлении:
— Сэр, да это же моя подпись, это мой чек! А я полагал, что он в руках Гринли!
— Как видите, вы ошибались. Теперь вам не придется жалеть об этой потере. — И Вольф рассказал, как к нему попал чек, но когда добавил, что Гринли, Батлер и Поллер намерены вернуться, Сэм Хокенс, прищурившись, спросил:
— Не за вами ли они охотятся, мистер Вольф?
— Конечно, они только ждут случая, чтобы напасть на меня одного и отнять бумагу.
— И я так думаю, но это им не только не удастся, наоборот — они попадут в наши руки.
— Надеюсь.
— А потом мы устроим короткий суд. Больше они уж от нас не уйдут. Где вы встали на ночь?
— В четверти часа ходьбы отсюда вверх по реке, на том берегу.
— Вы считаете, что мошенники где-то близко?
— Не думаю. Они шли по нашим следам, пока было светло. Потом они, наверняка, остановились. У нас значительное преимущество во времени.
— Хорошо, займемся ими завтра.
