что стон этот вырвался из ее груди, в то время как ее тело вновь начало извиваться под его ртом. Удовольствие было и райским блаженством, и адской пыткой. Она словно плыла то сквозь теплую, то сквозь ледяную воду в неком глубоком, обволакивающем тело бассейне.
Ощущение последнего кайфа длилось так долго и было таким мощным, что казалось, ее кости размягчились и начали таять. Нет, скорее, она вся растаяла, а душа ее вырвалась наружу, освободившись от телесной оболочки.
Шелли в замешательстве потрогала лицо. В конце концов ей удалось перевести дыхание, и она призналась, что впервые в жизни испытала оргазм, который длился дольше, чем вагнеровское «Кольцо нибелунга».
– Какое такое кольцо? – не понял Кит, облизывая с губ ее солоноватые соки. – Это что еще за фиговина? Песня в исполнении За-За Габор?
– За-За Габор? – в свою очередь, не поняла Шелли, поглаживая янтарные отблески в его волосах.
– Вагнер? – передразнил ее Кит.
Ладно, какая разница. Насыщенные эндорфинами, они оба сияли потрясающими улыбками. Приди кому-нибудь в голову измерить их мощность, так прибор – если бы таковой имелся – наверняка зашкалило бы. Шелли же и Кит просто продолжали улыбаться, блаженно глядя друг другу в затуманенные страстью глаза. Вот оно, настоящее колдовство! Еще какое! Шелли бы не удивилась, узнай она, что за этими чарами кроется… ну, скажем, знаменитый волшебник Гэндальф.
– Итак, Шелли Грин! – Кит поцеловал ее в лоб. – Скажи, теперь ты веришь в любовь с первого взгляда? Или я снова в пролете?
Глава 2
Разрядка напряженности
– Так теперь ты веришь в любовь с первого взгляда? Или я снова в пролете? – спросил у Шелли Кит Кинкейд, и она смущенно попыталась найти ответ. Но поскольку сердце ее разгуливало на свободе, оно заполняло собой всю ее ротовую полость. Зато тело, хотя ничего и не сказало, с энтузиазмом выгнулось дугой ему навстречу.
– Надеюсь, утром я не утрачу к тебе уважения, – наконец пролепетала она, однако, к немалому ее удивлению, Кит Кинкейд отстранился от нее.
– Запомни, киска, я не собираюсь беречь себя в целости и сохранности до самой свадьбы, – заявил он и внимательно посмотрел на нее. Его глаза все еще были затуманены, светлые волосы всклокочены. – Кстати, могу я рассчитывать, что она все-таки состоится, наша свадьба?
Шансы услышать от Шелли «да» в ответ на предложение руки и сердца были примерно равны шансам застукать в местном пабе самого Бен Ладена. Но противница брака в ней заколебалась. То, что сейчас творилось в голове у Шелли Грин, представляло собой мешанину из следующего: 1) Bay! 2) Дом, кот и бабки в количестве, позволяющем купить себе навороченную гитару, о какой она мечтала с момента окончания музыкального училища. 3) Лови момент, или, как выразился Кит Кикейд, а почему бы нет, детка! 4) «Пусть я пьяна, но мозги у меня не отшибло».
Через несколько недель она признается себе, что голову ей вскружил отнюдь не алкоголь, а то, что Кит подарил ей всего себя. И если она выйдет за него замуж, то, возможно, такого рода близкое общение будет происходить у них постоянно…
– Шелли… – Кит так вкрадчиво произнес бархатным голосом ее имя, что Шелли моментально ощутила, как по ее спине, шипя и сыпля искрами, вновь пробежал электрический разряд похоти. – Ну что тебе терять?
И правда, что ей терять? Ученики шепнули перед отъездом, что нашли временного учителя, который согласился заменить ее на ближайшие две недели. И Шелли была вынуждена признаться себе, что устала просыпаться новогодним утром, с горечью сознавая, что ей даже не о чем пожалеть. Разговаривая с ней, жизнь давно поглядывала по сторонам в поисках более интересного собеседника. Покойная мать наверняка решила бы, что дочери требуется ударная доза антидепрессантов. Внезапно Шелли поняла, причем с несвойственным оптимизмом, что она вот-вот скажет Киту «да». Почему? Потому что ее жизнь уже давно претерпела модуляцию в миноре. Потому что она сама была сплошная затянувшая увертюра несуществующей оперы. Потому что она мучилась ностальгией по вещам, которых в ее жизни отродясь не было. Да, сначала, узнав, что ученики тайком записали ее в участники телеконкурса «Одинокие сердца», Шелли рассвирепела, однако последние несколько часов, проведенные в обществе Кита Кинкейда, стали для нее чем-то вроде хорошей встряски. Они заставили ее сбросить с себя оцепенение, в ней словно вновь проснулся и призывно заурчал мотор желаний, тяги к приключениям.
– Почему бы тебе, детка, немного не расслабиться? – гнул свое Кит. Шелли почувствовала нежный взгляд его зеленых, похожих на ярмарочные леденцы глаз. – Стоит только начать убивать время, как время тотчас начнет убивать нас, – изрек он жизненную мудрость. – Наша жизнь – это вечное настоящее, если, конечно, у тебя нет роскошного замка где-нибудь на юге Франции. Кстати, детка, вот еще одно правило, – он нарочито медленно провел языком по ее губам, – стоит перестать, так кое-что тут же заржавеет. – И он улыбнулся ей улыбкой Казановы – хитрой и нагловатой улыбкой распутника. – Итак, что же ты мне скажешь?
В свое время Шелли окончила Королевскую музыкальную академию. Она изучила творчество самых разных композиторов – от Монтеверди до Малера. Она умела на слух отличить большую терцию от малой, кварту от квинты, сексту от септимы. Однако, разрази ее гром, ей ужасно нравилось, когда этот ковбой называл ее «детка». Да, мужчины руководствуются исключительно принципом удовольствия. Но почему женщины такие зажатые? Почему не имеют права отдаться первобытным, да что там, животным страстям? Почему у них тотчас диагностируют острый «похотит» первой степени, требующий принудительного лечения?
– Послушай, к какой еще свадьбе прилагается квартира и тачка? – спросила Шелли, радостно влив в себя очередной бокал пузырящейся золотой жидкости. – Я объявляю новый сезон. Пусть он называется «Добро пожаловать, женихи!».
