уставились друг на друга.
– Сэр, – вмешался дворецкий, – прикажете вызвать полицию?
Адам рассматривал человека, который уже не впервые вторгался в их дом. На этот раз, однако, его голубые глаза были совершенно ясны, темные волосы аккуратно зачесаны, фрак и брюки тщательно отутюжены.
– Не надо, Уэнделл, – сказал Адам. – Я сам справлюсь.
– Хороший у вас дом, – произнес Том с нарочитой беспечностью, тщетно пытаясь скрыть, что рука у него слегка подрагивает.
«Нервничает!» – подумал Адам, усаживаясь поглубже в кресло.
– Ничего удивительного, что в прошлый раз ты не успел разглядеть обстановку.
Том весь как-то съежился, побагровел:
– Боюсь, в прошлый раз я вел себя не совсем… правильно.
– Не совсем правильно? – повторил Адам, поднимая брови точно так же, как его брат.
– Я слышал, рука у Стивена зажила?
– К счастью, – сказал Адам шуршащим, как иссохшая листва, голосом.
– Да, к счастью, – повторил Том, смело входя в комнату. Он прошел от окна к окну, осмотрел книжную полку, письменный стол и повернулся к Адаму. Весь его вид говорил, что он предпочел бы быть где угодно, только не здесь.
– Не надо мне было приходить.
– Тогда зачем же ты пришел? Том вздохнул:
– Я хотел извиниться. С того вечера ты меня избегаешь, а мне пришлось прятаться, пока я не выяснил, что твой брат не собирается ничего предпринимать…
– И ты это выяснил? – перебил Адам.
– Да, черт побери! – со сверкающими глазами воскликнул Том. – Чего ты от меня хочешь? Я был не прав, свалял дурака. То, что ты хотел откупиться от меня, еще не повод, чтобы размахивать пистолетом. Уверяю тебя, я не хотел палить ни в него, ни в кого-либо другого. Но я был так сильно расстроен. – Его глаза померкли. – Что я могу сделать, чтобы все уладить?
Адам обхватил лицо ладонями:
– Не знаю, Том. Не знаю, можно ли все уладить. Том шагнул вперед:
– Но ведь надежда всегда остается?
– А вот у меня ее нет! – пробурчал Адам. – Когда наконец я начну жить сам по себе, опираясь лишь на собственные силы?
Том подошел вплотную к креслу и положил руку на плечо Адаму:
– Мы можем жить с тобой вместе.
Глава 20
Выйдя из дома, Стивен громко выругался. Закрыв глаза, потер виски. «В какой момент я сбился с верного пути?» – подумал он. И вдруг его осенило. Он сбился с пути в тот день, когда решил строго следовать по стопам отца.
Стивен рассмеялся резким и горьким смехом. Как выяснилось, он отнюдь не является точным подобием отца. «А не могу ли я стать самим собой? – задумался Стивен. – Но каков я в действительности, когда не веду дела отца и не воспитываю его сына?»
Стивен пересек улицу и вошел в обнесенный узорчатой чугунной оградой парк. Здесь он надеялся обрести ясность мыслей. И, быстро шагая по аллеям, сосредоточенно раздумывал. С каждым шагом его гнев на Адама постепенно проходил, и в конце концов в душе у него осталось только чувство вины – чувство вины и раскаяние. Брат нуждается в нем, а он вместо помощи выместил на нем все свое раздражение и досаду. Придя к такому выводу, Стивен повернул к дому.
Взойдя на небольшой холмик, он увидел на тонком льду заводи, где летом обычно плавают лебеди, тепло закутанную фигурку. Зима была не холодная, с талым снегом, а последние несколько дней выдались особенно теплыми. И хотя этот день был холодным, Стивен знал, что лед недостаточно прочен, чтобы выдержать вес человека. Его пронзило чувство тревоги и беспокойства.
Он бросился бежать. Тем временем фигурка сделала шаг вперед. Одета она была в теплое пальто и вязаную шапочку, и Стивен даже издали понял, что это женщина.
– Стойте! – кричал он на бегу. – Не двигайтесь!
Женщина остановилась, вытянув руки в стороны, чтобы удерживать равновесие. Она повернула голову в его сторону, и, узнав сияющие голубые глаза, Стивен едва не остановился от изумления.
– Белл! – выкрикнул он, и его беспокойство превратилось в щемящий страх.
Увидев его, она помахала рукой, и тут вдруг под ногами у нее послышался треск, по льду зазмеилась тонкая трещина. Замерев, Белл посмотрела себе под ноги, не понимая, что происходит. Она сделала шажок в сторону Стивена.
– Не двигайся, Белл! – воскликнул он, подбегая к самому краю озера.
Она стояла спокойно, не глядя на Стивена. По-видимому, даже не чувствовала никакого испуга. Как бы подтверждая это предположение, она медленно откинула голову назад и поглядела на холодное ясное небо.
– Первый хороший день за многие недели, – сказала она и сделала еще пару шажков. Лед снова затрещал.
– Если ты не будешь стоять на месте, этот день станет твоим последним днем! – сурово прокричал Стивен.
Ответом ему был лишь странный, проникающий в самую душу смех.
Убедившись, что лед не выдержит его тяжести, Стивен снял с себя пальто и расстелил его перед Белл.
– Ты получил мой подарок? – спросила она.
– Осторожно иди ко мне, Белл.
– Ты получил мой подарок? – продолжала допытываться она.
– Да, получил. А теперь, пожалуйста, как можно осторожнее иди ко мне.
– Тебе он понравился? Стивен застонал:
– Белл, неподходящее время и место, чтобы обсуждать твой рисунок!
– Значит, ты понял, что это я его сделала?
– Да, конечно.
– И как же ты понял?
– Белл! – громко предостерег Стивен.
– Объясни, как ты это понял?
– По стилю, – нетерпеливо ответил он, сосредоточенно наблюдая за льдом. – Стиль такой же, как у другого твоего рисунка.
– Ты очень любезен.
– Стараюсь быть, – сухо ответил он. – Пожалуйста, сойди со льда.
– Но я так и не достала свой шарф.
– Свой шарф?
– Да. Если бы не шарф, разве полезла бы я как последняя дура на лед? Его унесло ветром, и, скользя по льду, словно конькобежка, я пустилась вдогонку.
– Иди сюда, Белл. Забудь о шарфе.
– Но я только что его купила!
– Я куплю тебе другой.
– Это не выход. – Лед снова затрещал. – А может быть, и выход. – Она быстро прошла через его пальто, как раз в тот момент, когда лед за ней раскололся на мелкие куски. – Вот это да! – вскричала она, возбужденно сверкая голубыми глазами. – Чуть было не провалилась!
– Просто чудо, что не провалилась! Тебе следует быть поумнее и не рисковать жизнью по пустякам.
– Конечно, следовало бы быть умнее. – Она рассмеялась, подняв голову к небу. – Но беда в том, что я никак не умнею.
Теперь, когда она стояла на твердой суше, а его пальто, точнее, воспоминание о нем, плавало среди осколков льда, Стивену стало не по себе. Стоя перед ним без шапочки, с всклокоченными волосами, Белл, казалось, убедительно подтверждала слухи о своем безумии.
Он чувствовал к ней непонятное притяжение и вполне понятное отталкивание. У него было такое ощущение, будто он на плоту в бушующем море. Вблизи ни куска суши, куда можно было бы причалить. И ни дуновения ветра, который мог бы направить его путь.
– Зачем ты совершаешь такие поступки? – спокойно спросил он. – Однажды ты сказала, что тебе небезразлично мнение других людей. Но я все больше и больше в этом сомневаюсь. – И после некоторого колебания он добавил: – Неужели ты не знаешь, что говорят о тебе люди?
Ее смех резко оборвался. Только что ярко сияющее лицо заволокла пасмурная хмурь.
– Конечно, знаю. Или ты думаешь, что я идиотка? Он посмотрел ей в глаза:
– Нет, Белл, никто не считает тебя идиоткой. Но кое-кто говорит, что ты… – Он так и не договорил.
– Чокнутая? – На ее лице появилась слабая улыбка. Стивен, хотя и чувствовал себя неловко, не стал увиливать:
– Да.
Ее улыбка стала шире, она шагнула вперед.
– Что ж, они правы. Я и в самом деле чокнутая. Если хочешь, полоумная, но богатая, как Крез, поэтому люди мирятся с моими выходками. Думаешь, я не знаю этого? – Улыбка исчезла с ее лица. – Но кто может сохранить здравый рассудок в этом безумном мире, где деньги и физическая сила ценятся куда выше, чем семья и друзья? Нет хуже беды, чем родиться женщиной, всецело зависящей от милости мужчин, особенно такой женщиной, которая думает не только о светских раутах и балах и имеет свое мнение не только о последней моде.
– Что-то с трудом в это верится.
– В самом деле? – Она задумчиво оглядела его. – Что, если бы твоя жена организовала национальное американское суфражистское общество?
Стивен нахмурился.
– А что, если бы твоя жена была членом подпольного общества, которое помогало переправлять рабов с юга на север?
– Это – другое дело, – твердо сказал Стивен.
– Почему? – с вызовом бросила она.
– Мы говорим не о других женщинах, – сказал Стивен, уклоняясь от ответа на ее вопрос. – Мы говорим о тебе. И я не могу поверить, что люди основывают свое мнение о тебе на том, что у тебя, видишь ли, есть свое суждение по любому поводу.
Наклонив голову, она взглянула на него из-под полуопущенных ресниц.
– В самом деле? – произнесла она вызывающим тоном. – Значит, ты считаешь, что я не в своем уме? – Она подошла ближе и провела пальцами по его груди.
Он схватил ее за кисть. Хватка была такая крепкая, что даже причиняла боль.
– Прекрати! Прекрати эту игру! Да, черт возьми, я уже потерял счет, сколько раз задавался вопросом, в своем ли ты уме!
Белл глубоко вздохнула, и ее глаза сверкнули. Она попыталась вырваться.
– Белл… – проговорил он хотя и устало, но ласково. Весь его гнев как по волшебству исчез. – Почему, ну почему ты поступаешь так, что я невольно начинаю подозревать худшее?
– Что бы я ни делала, ты все равно останешься при своем мнении.
– А что я, по-твоему, должен думать,
