кимоно с черными поясами, они раз за разом повторяли основные приемы карате — кулачные удары, нападение, удары ногами и блокировку.
Сэм пытался сдержать возбуждение и разочарование по поводу Янтарной комнаты. Воображение рисовало ему врагов, подбирающихся сразу с восьми сторон, и он наносил разящие удары ногами, прыгал и, прекрасно сохраняя равновесие, наотмашь наносил жестокие удары кулаками своему невидимому противнику.
Сэм представлял, как его враг получает сильный удар, падает, корчится и молит о пощаде...
— Сэм! Кого ты пытаешься убить?
Покончив с ритуальными упражнениями ката, Пинк отвесил формальный поклон в пустоту.
Они были одни. Если бы дело происходило в будний день, им пришлось бы отвоевывать себе место у толпы занимающихся таэквондо во время обеденного перерыва. В заключение Сэм сделал прямую стойку, снова отвесил поклон, и тут в трубах, проходивших под потолком подвала, раздалось бульканье и лязганье.
Прислушавшись, Сэм проворчал:
— Что-то подобное происходит в желудке при грыже пищеводного отверстия диафрагмы.
В трубах еще раз что-то прогрохотало, и вниз посыпались хлопья бежевой краски.
Пинк посмотрел на друга, который никогда не отличался уравновешенностью и покладистостью. Похоже, только разведывательная работа могла быть предметом его постоянного интереса — и, конечно, множество женщин. Дайте Сэму большую пачку отчетов для анализа и синтеза, и он будет на седьмом небе, но не сегодня. То, что Сэм бросил какую-то очередную подружку, чтобы приехать к Пинку пить пиво прошлым вечером, возродил свой давний роман с Янтарной комнатой, а затем согласился провести тренировку в это утро, говорило Пинку, что в чудной голове Сэма Килайна происходит что-то значительное.
Сэм был молчун, да и Пинк мало от него отличался.
— Что, и в это утро не повезло? — спросил Пинк, когда они направлялись в душевую.
—
— Как насчет их вдов? И детей?
— Вдова Дэниэла умерла давным-давно, а вдова Джонатана находится где-то в концертном турне со своей дочерью, пианисткой. С единственным ребенком, Джулией Остриан. Когда-нибудь слышал о ней?
Они разделись и встали под душ.
Пинку не пришлось долго думать.
— Не-а. Концертирующие пианистки — это не мой профиль. Вся эта старомодная классика. У меня уши от нее вянут. Исключено.
После тренировки рыжие волосы Сэма прилипли ко лбу, а кожа блестела от пота. Он молчал, и по всему было видно, что крепко задумался. Или старался избежать следующего вопроса Пинка.
— Ты ее знаешь, не так ли? Эту Джулию Остриан... — сказал Пинк.
— Пару раз слышал, как она играет, — признался Сэм, у которого были все ее записи на компакт- дисках. — Высокий класс. Одна из самых лучших. В ее игре такая мощь и целостность. Трудно поверить, что она приходится внучкой королю недвижимости. Скорее можно было бы ожидать, что она займется бизнесом или предпочтет просто оставаться в обществе богатеев.
— Ты хорошо знаешь эту женщину?
— Совсем немного. Но ее игра в самом деле берет за живое.
Пока они принимали душ и одевались, Сэм думал, почему пакет из Армонка отправили ему. Похоже, ему придется бросить все это. Поднимаясь по лестнице в свой кабинет, Сэм решил поработать над отчетами и слегка прибрать на столе. Это могло бы успокоить совесть. Но сердце не лежало к подобному времяпрепровождению.
Он посмотрел на своего друга-великана:
— Пообедаем?
— Отличная идея. — Пинк похлопал себя по твердому, плоскому животу. — Я умираю от голода.
МАКЛИН (ШТАТ ВИРДЖИНИЯ)
Сэм и Пинк остановили свой выбор на итальянском ресторанчике в близлежащем Маклине. Они сели у бара и заказали пиво и пиццу с поджаренными дольками помидоров и анчоусами. Воздух пропах пивом, орешками и субботней послеполуденной леностью. По телевизору шел бесконечный цикл последних новостей Си-эн-эн, и посетители просто выжидали, когда можно будет переключиться на очередной футбольный матч университетских команд.
— Думаешь, мы когда-нибудь выйдем на пенсию? — Пинк взял пригоршню соленых орешков.
— По-моему, мы еще слишком молоды, чтобы говорить о пенсии, не так ли? — Сэм знал, что Пинк обеспокоен ситуацией. Он провалил операцию в Брюсселе, и Лэнгли отозвал его домой в неопределенный «отпуск». Но Пинк был прирожденный полевой агент и не хотел заниматься ничем иным.
— Может быть. Но некий брокер связался со мной и хочет, чтобы я обратился в инвестиционные фонды за облигациями и ценными бумагами. Он все говорил мне, что я плохо выгляжу. — Широкое лицо Пинка резко помрачнело. — Боже, если бы он был доктором, я подумал бы, что он готовит меня к фатальному диагнозу. Вроде того, что через пару месяцев я умру. И моя бедная сестра и племянницы не получат ни гроша, потому что я транжира и за всю жизнь не заработал больше одного и двух десятых процента на все, что умудрился сберечь, причем эти проценты не растут год от года.
Пинк любил семью своей сестры и всегда чувствовал некоторую вину за то, что редко с ними виделся. Сэм сдержал улыбку.
— Думаю, у тебя еще есть время, чтобы исправить ситуацию.
Пинк сидел, склонившись над своим темным пивом «Нью-касл». Затем выпрямился:
— Я никогда не чувствовал себя лучше. Здоровье у меня в порядке. Боже мой, пенсия! Государственное вспомоществование. Социальное обеспечение. Ферма на севере штата Нью-Йорк, где зимой мерзнут яйца, а летом тебя заживо сжирают комары.
— Тебе бы лучше отправиться на задание в Сахару. Или в Сибирь.
— Ты, черт подери, прав.
— Там те же климатические проблемы, Пинк. Испепеляющая жара. Холодные зимы.
Пинк бросил на него раздраженный взгляд:
— Ты меня понял.
Сэм пил пиво и присматривался к другу. Он заметил едва уловимую искру отчаяния в его взгляде.
— Тебе нужно вернуться к оперативной работе. К какому-то заданию. Ты сходишь с ума. Очень скоро ты станешь ходить в зоопарки и говорить о переезде на станцию метро «Кристал-сити», где бы ты мог изображать какую-нибудь экзотическую деятельность.
Пинк кивнул:
— Кошмар. Чувствую себя как в чистилище.
Сэм понимал, в какую переделку попал друг. Пинк был без работы уже почти шесть месяцев, и по Лэнгли ходили слухи, что на последнем задании он совершил такую грубую ошибку, что едва ли его теперь куда-то пошлют. Нужно разузнать об этом, может, он сумеет помочь Пинку.
— Угу, — сказал ему Сэм. — Слово «чистилище» лучше всего описывает твое положение. Согласно католической теологии, оно находится прямо на границе ада и предназначено для тех, кто не осужден на вечные страдания, но и не допущен в рай.
— Это я и есть, — вздохнул Пинк и сделал большой глоток. Его лицо постепенно опускалось все ниже к кружке. Вдруг он застыл, а взгляд уперся в экран телевизора над стойкой бара.
Сэм повернулся. Он услышал, как журналист Си-эн-эн Вулф Блитцер сказал: «... Джулия Остриан...»
Сэм спрыгнул со стула, обежал стойку бара и прибавил звук. Блитцер вел репортаж с пресс- конференции кандидата в президенты Крейтона Редмонда, чья сестра была застрелена на днях в Лондоне. Дочь убитой, Джулия Остриан, как и все остальные Редмонды, стояла рядом с кандидатом, словно защищая его, перед воротами роскошного семейного имения в Остер-Бэй.
Сэм видел, как Крейтон Редмонд изливал свои чувства Америке и делился семейным горем, а также
