– Но ведь так не бывает, чтобы разом в паре мест.
– Ещё как бывает, называется – петля времени. Случается, время петлёй Мёбиуса закручивается. Думаешь, я зря на ось ваше гнутое колесо ставил? Конечно, получается парадокс. Слыхал такое слово? Это, когда человек такой дока, что разом в паре мест может находиться.
– Фиг с ним, – сказал Юра. – Пускай парадокс, лишь бы доехал нормально. Сколько мы вам должны?
– Ой, – вздохнул Коля. – Если на деньги считать, то у вас таких нет. Так что, наливай стакан – и будем в расчёте.
– Стакан чего? – не понял Юра.
– Не иначе – молока, – с презрением ответил Ключник.
– Я сейчас! – крикнул Юра и убежал.
Вернулся он через минуту, с полуторалитровой лимонадной бутылкой, полной молока.
– Рынок уже закрывался, – радостно сообщил он, – но я там Нину Берёзкину встретил, из Горки, так у неё как раз полтора литра оставалось. Вот! У Берёзкиных знаешь какое молоко? Почти как у мамы!
– Я так и знал, – обречённо произнёс Коля. – Нормальные люди ко мне не ходят… Ну куда я дену молоко?.. Не пить же его в самом деле?
Он подошёл к ларьку, принялся опускать железную штору. В каждом движении мастера сквозила покорность недоброй судьбе.
– Постой, жаланненькой! – раздался голос.
Мужчины оглянулись. К ларьку изо всех сил спешила бабка, очень похожая на самую первую заказчицу этого дня.
– Ох, едва поспела! Сделай божескую милость – ключ у меня потерялся, новый нужон.
– Какой ещё ключ?! – на вдохе вопросил Николай.
– От хлева. Телёнок там запертый, с утра голодный. Ревмя ревит, бедной, а я и поберечь его не могу. Вся обыскалась – нет ключа.
– И запасного у тебя нет? – для порядка задал Коля бессмысленный вопрос.
– Нету.
– И замок не принесла, на двери висит?
– Где ж ему ещё висеть? На двери.
– Ну чем я провинился перед судьбой?! – на рыдающей ноте взмолился Коля. – В жизни никому дурного не делал, за что же меня так наказывать?
Поднял штору, которую так и не успел запереть, и сказал уже нормальным голосом:
– Сейчас принесу образцы, покажешь, какой у тебя ключ был.
– Есть тут моряки?! – призыв остался без ответа. Несмотря на час пик, столовая на Вокзальной улице была почти пуста; за одним столиком натужно беседовала пара молодых любителей пива, да имелось человек пять обедающих, каждый из которых старался занять отдельный столик. Заводить знакомства в таком месте никому не хочется.
Подвыпивший мужичонка лет шестидесяти с виду оглядел победным взором зал и вновь громко спросил:
– Есть тут моряки?
Моряков поблизости не наблюдалось. Слишком далёк город Пестово от ближайшего моря, а река Молога хоть и считалась полста лет тому назад судоходной, но последние десятилетия обмелела, как и все русские реки, и сейчас уже никто не припомнит, когда последний раз поднималась баржа от Рыбинского водохранилища до устья речки Меглинки..
– Море, море, не может жить без моряка! – затянул мужичонка на ни с чем не сообразный мотив.
На песню отклика тоже не последовало.
– Я моряк! Слышите?
Куда там, не слышат.
Морячок огляделся ещё раз и, безошибочно выделив среди посетителей Юру и Богородицу, двинулся к их столику.
– Держи краба! – объявил он, протягивая руку.
Богородица вежливо пожал немытую пятерню.
– У меня день рождения сегодня, – пояснил морячок, – поэтому я праздную, потому что я моряк! Я в Цусимском сражении участвовал!
Последнее заявление, громкое, на весь зал, наконец нашло отклик. Гражданин в соломенной шляпе, явно сельский интеллигент, вскинул голову и неосторожно произнёс:
– Цусимское сражение сто лет назад было.
– Вот именно! – вскричал мужичок-морячок. – У меня день рождения сегодня, мне сто шесть лет!
– Ты что, в шесть лет в Цусимском сражении участвовал? – неделикатно поинтересовался Юрий.
– Участвовал! – уверенность цусимца не знала границ. – Я сыном полка был у маршала Жукова. Наша военная молодость, Северо-Западный фронт!..
– И во сколько же лет вы были сыном полка у Жукова? – уточнила соломенная шляпа, очевидно, крепко верившая в логику и арифметику.
– Был! – вопреки логике и арифметике упорствовала морская натура. – Сначала в Цусимском сражении, а потом на фронт сбежал к маршалу Жукову! Он меня лично знал… Мне сто шесть лет, у меня день рождения сегодня, – последнее прозвучало как окончательный и неопровержимый аргумент.
– У тебя каждый день день рождения, – внесла свою лепту буфетчица.
– А ты молчи, ты меня и вовсе не знаешь. Я вообще тут проездом. Сейчас на сандовский поезд сяду, и поминай, как звали, уеду в родные Харовичи. Там меня каждая собака знает, спроси кого хошь, всякий скажет, что я у Жукова служил в Цусимском сражении. Я моряк, моряка все знают!
Неосторожно произнесённое название деревни вовлекло в разговор ещё одного человека. Прежде этот коренастый, пожилой, но ещё крепкий мужчина ел шницель с таким серьёзно-презрительным видом, что даже морячок не решался обратиться к нему со своими песнями. И вот теперь, оторвавшись от шницеля, мужчина спросил:
– У кого ты в Харовичах живёшь? В чьём доме?
– Я в собственном доме живу.
– Где? Который дом?
– Ты что, Харовичи знаешь? Так мой дом второй, при въезде со станции. Двухэтажный, с балконом. Антипов Андрюшка напротив живёт, бульдозерист.
На лице основательного отразилась тяжкая мыслительная работа, недоумение и, наконец, злость.
– Ты мне зубы-то не заговаривай! Напротив Антипова дом директора лесхоза! Двухэтажный. С балконом, но не твой.
– Так я и есть директор лесхоза!
– Ври, да не завирайся! – коренастый побагровел. – Я в тех краях двенадцать лет председателем колхоза оттрубил, кого другого, а директора лесхоза я отлично знаю! А ну отвечай, кто ты такой?
– Я директор лесхоза, – морячок был неумолим.
– Ну всё. Конец моему терпению! Я ведь времени не пожалею и завтра же к тебе в Харовичи приеду. Я узнаю, кто ты таков!
– Я директор лесхоза.
– Я прямо сейчас поеду в Харовичи вместе с тобой! Пошли, поезд через двадцать минут.
– Куда пошли? У меня день рождения, я праздную. Мне сто шесть лет стукнуло!
– Интересно, сколько ему на самом деле? – шепнул Юра Богородице. – На вид вряд ли больше шестидесяти, так что он и сыном полка быть не мог. А сколько на самом деле?
– Говорит, сто шесть, – ответил Богородица.
– Но ты же знаешь, сколько на самом деле.
– Раз говорит, значит, сто шесть и есть. Зачем же человеку врать-то?
– Бывали мы с Италии, где воздух голубой! – запел директор лесхоза.
Коренастный председатель плюнул и, не допив компота, пошёл на поезд. Засобирались и Юра с Богородицей. Облегчённый, потерявший третий валец каток стоял на прежнем месте у киоска
