Не сумел меня поймать ты, Деву Велламо, русалку, Дочь единственную Ахто'. /TD> Молвил старый Вяйнямейнен, Молвил грустный и унылый: 'Ёукахайнена сестра ты? О, вернись ко мне скорее!' Не придет она обратно Никогда в теченье жизни. Быстро в волны погрузилась. Сразу в море опустилась Вниз, к каменьям полосатым И к расщелинам гранитным. Старый, верный Вяйнямейнен Поразмыслил и подумал: Как же быть и что же делать? Потащил свои он сети Из конца в конец чрез волны; Через бухты, чрез заливы, По воде спокойной тащит, Тащит чрез лососьи рифы, Через Вяйнёлы потоки. Через рифы Калевалы, По бездонным черным безднам, Беспросветным глубям моря, Ёуколы прозрачным рекам, Чрез лапландские заливы. Много всяких рыб поймал он; Но из рыб, живущих в море, Не поймал он милой рыбки, Той, о кой он только думал, Что у Велламо русалкой, Что у Ахто всех прекрасней. Тут-то старый Вяйнямёйнен Головой поник печально, Шапка на сторону сбилась; Сам сказал слова такие: 'О я, глупый и безумный! Человек я без рассудка! Был мне дан и ум здоровый, И рассудок был дарован, И отзывчивое сердце. Прежде я имел все это, А теперь уж всё исчезло В хилой старости печальной И в упадке сил бывалых; Мой рассудок точно умер, Прозорливость отлетела, Стал я вовсе бестолковым. Ту, к которой я стремился И искал в теченье жизни, Ту у Велламо русалку, Дочь волны широкошумной, Чтоб иметь подругой жизни, На всю жизнь моей супругой,- В море удочкой поймал я И втащил на лодку быстро; Но её не удержал я, Не принёс в моё жилище, Упустил обратно в море, В глуби тёмные морские!' И пошёл он по дороге, Озабоченно вздыхая, Шёл домой прямой дорогой, Говорил слова такие: 'Пели некогда кукушки, Мне кукушки пели радость, Рано утром, поздно на ночь И один раз в час полудня. Что ж испортило их голос, Как погиб, напев чудесный? Грустью голос их надорван, Унесло его унынье. Не слыхать его призыва, И, когда заходит солнце, Нет вечерней мне отрады; Не слыхать кукушки утром. Не могу совсем понять я, Как мне быть и что мне делать? Как прожить мне в этом мире, Как скитаться в здешнем крае? Если б мать в живых осталась, На земле жила б родная, Мне тогда б она сказала, Что теперь с собой мне делать, Чтоб печали не поддаться, Не погибнуть от унынья В эти дни мои плохие, Время горести жестокой!' Мать в могиле пробудилась, Из воды в ответ сказала: 'Мать твоя не умирала, Так же бодрствует родная И тебе ответит ясно, Что теперь ты должен делать, Чтоб печали не поддаться, Не погибнуть от унынья В эти дни твои плохие, Время горести жестокой:
