Я ничего не слышал, но он вдруг вскочил на ноги:
— Тсс! Мне подают сигнал. Я должен улепетывать во все лопатки.
— Эй, ты, колдун! Погоди!
Расстаться со знающим проводником, который прервал речь на полуслове, — это уже слишком! Я попытался схватить его, но он был уже далеко.
9. С проводником и без проводника
Когда досада утихла, я лег, но сон не шел ко мне. Все в природе словно сговорилось, чтобы отогнать от меня дремоту. Воздух был мягок, как дыхание женщины. В журчании ручья мне слышались девичий говор и смех. Листва шуршала, будто шелковые юбки. Папоротники в лунном свете были похожи на золотистые локоны. Камень, залитый луной, был округл и гладок, как обнаженное плечо. Я недовольно приподнял голову.
Слишком уж здесь было беспокойно для укромного лесного уголка. Послышались шорох листвы и потрескивание веток. Кто-то снова шел сюда. И не один, а двое… Сначала голоса звучали неразборчиво, но вскоре я мог отчетливо слышать каждое слово.
— Подожди! — умолял мужской голос. — Любимая моя… Вот несчастье! Ты не хочешь даже выслушать меня!
Девушка, которая шла впереди, отпрянула в сторону.
В надежде, что это Розалетта, я вскочил на ноги. Да, это была она! Мне оставалось только сесть и забыть о чужих делах.
— Отчего ты так переменилась? — спросил мужчина, догнав ее. — Чем ты недовольна?
— Твоим существованием, — резко бросила она. Влюбленные ушли, препираясь. Я с нетерпением ждал новых событий: быть может, снова вернется укротитель львов? Так оно и случилось.
Вскоре я услышал, как девушка бежит обратно. Вся в слезах, она не разбирала дороги. У меня на глазах она споткнулась и упала.
— Ах, Окандо! — сквозь рыдания простонала она. — Как мог ты меня так обидеть!
— Розалетта! Что случилось? — воскликнул я, устремившись к ней. Она плакала столь безутешно, что даже не поинтересовалась, кто я такой.
— Окандо ушел, — всхлипнула она, вставая на колени, — и я не могу понять, куда он девался!
— Да, это уж черт знает что. Любимая моя, но нельзя же так расстраиваться из-за пустяков!
Я понятия не имел, как надо утешать горюющих девушек, и все же склонился над ней. Однако вместо ласковых слов пришлось заорать:
— Прочь, или я расщеплю тебя на атомы!
Опять появился этот проклятый шутник! Но теперь он не шел, а летел. Взмыв над Розалеттой, он на миг замер. Я подпрыгнул, желая схватить его, но он порхнул, будто колибри с цветка, со смехом повернулся и исчез.
Розалетта не вскрикнула и не завертелась на месте: значит, все было в порядке. Но я опустился рядом с нею на колени.
— Он причинил тебе боль?
— Кто? — Она перестала плакать и, вскинув голову, улыбнулась.
— А, Серебряный Вихор! Как я рада, что ты здесь.
В голосе ее прозвучало чувство, новое для меня.
Сердце мое забилось учащенно, хотя я понимал, что она рада сейчас кому угодно.
— Что стряслось с твоим другом? — спросил я. — С чего это вдруг твой женишок задал тягу?
— Какой женишок? — изумленно переспросила Розалетта, пока я помогал ей подняться.
— Как какой? Окандо, конечно.
Я был окончательно сбит с толку, но не мог сохранять раздраженный тон: ведь я держал Розалетту в своих объятиях. Она не пыталась высвободиться, и я на всякий случай медлил.
— Совсем недавно ты мне сообщила, что завтра вы собираетесь пожениться.
— Да, совсем недавно. Но это была не я. Я родилась только теперь — в ту минуту, когда открыла глаза и увидела тебя.
К ее словам я не отнесся всерьез. Слишком часто я когда-то обманывался, чтобы принимать все за чистую монету. Но меня убедил ее голос. Скажи она просто:
«Что хорошего в Мадвилле!» и я бы по интонации понял, что она говорит с любимым.
Нет, ошибки быть не могло. Во всяком случае, я не хотел, не должен был ошибаться. Иначе — впереди меня ожидала медленная, мучительная смерть. Неожиданность того, что произошло, заставляла поверить в невероятное.
— Розалетта! — потрясенно вымолвил я. — Душа моя…
Фраза оборвалась: губы наши слились в поцелуе. Но не вспыхнувшее внезапно желание соединило нас. Мы осознали, что нераздельно принадлежим друг другу. Существовать порознь мы уже не могли. Жизнь наша могла продолжаться только со вторым поцелуем.
Когда в десятый или сотый раз — как не сбиться со счета? — я закрыл глаза, чтобы лучше ощутить непередаваемую сладость бытия, что-то скользнуло у меня по щеке. Розалетта, наверное, тоже почувствовала щекотку, потому что резко отпрянула от меня. Гневно обернувшись, чтобы прихлопнуть докучливую мошку, — как смела она нам помешать? — я снова увидел удалявшуюся от нас знакомую фигуру.
Розалетта вдруг тоже куда-то заторопилась, и я бросился вслед за ней.
— Розалетта! — воскликнул я, схватив ее за руку. — Этот прохвост поранил тебя?
— Привет, Серебряный Вихор. — Она дружески кивнула мне. — Ты, как всегда, обо мне заботишься. Нет, меня никто не поранил.
Похолодев, я выпустил ее руку.
— Что же тогда случилось?
— Да ничего особенного не случилось. Окандо ушел — я забыла почему, но это неважно. Он сейчас вернется. А ты что тут делаешь?
Теперь я все понял. Мерзкий проказник отколол новую шутку. Желая позабавиться, он разбил мне сердце. Все было кончено, и какой смысл упрекать девушку, если она ничего не помнит? Я боялся, что не совладаю с голосом, но мне удалось заговорить достаточно твердо:
— Да тоже ничего особенного. Я здесь устроился на ночлег, но никак не мог заснуть, и…
Розалетта не дослушала меня. К нам приближался кто-то третий, и она кинулась ему навстречу. Это был Окандо, но, к счастью, меня не стали представлять, и примиренная парочка удалилась в поисках уединенного уголка.
Мне было худо. Ошеломленный, я себя чувствовал так, как если бы меня разрезали пополам без анестезии. Облегчения в будущем не предвиделось. Оставаться здесь я не мог и потому, взяв свои пожитки, побрел через лес наугад.
Ранее я не знал, что страсть, которой так упиваешься, может обернуться сущей пыткой. Потеряв Розалетту, я ощутил внутри себя страшную пустоту, и это было тоже ново для меня. Пустоту эту необходимо было изжить, а изживание вызывало острую боль. Я говорил себе, что любовь, вспыхнувшая внезапно, не может длиться долго. Я утешал себя тем, что в моем положении женитьба исключается. Все было напрасно.
Если бы только не встрял тот негодник с переразвитым чувством юмора! Дернула же его нелегкая сунуться куда не надо! Я весь кипел от возмущения, напрасно стараясь выкинуть из головы виновника моего несчастья. Но, словно назло, он в тот же миг оказался рядом со мной.
Зная его увертливость, я даже не попытался на него замахнуться.
— Какого дьявола тебе еще нужно? — буркнул я. Озорник, по обыкновению, расхохотался, но на сей раз смех его звучал примирительно.
— Прости, что вмешал тебя в это дело, но я всего лишь следовал полученным инструкциям. Видишь ли, — зачастил он, пока я мрачно взирал на него, — все любовники в округе перессорились и подняли такой гвалт, что мне приказали восстановить спокойствие. Не торопись так, давай передохнем. Я здорово притомился.
Остановившись, я тоже почувствовал усталость.
