В любом случае на это стоило посмотреть. Ей больше ничего не оставалось. Сунув ноги в истершиеся сандалии, руки — в карманы вылинявшего хлопчатобумажного халата, она стала подниматься по лестнице.
Джули опаздывала. Должно быть, дела идут хорошо, подумала Карен, кроша зелень и овощи. Было уже почти шесть часов, когда она услышала звонок в дверь и поспешила открыть, так как Джули просто держала кнопку, не отпуская ее.
Карен открыла дверь и отступила, пропуская гостью, Джули устремилась в дом, как бык на ринг. Она прошла прямо на кухню, бросая через плечо:
— Что так долго? На улице такая жарища, я думала, умру. Я вынуждена была идти на М-стрит за гамбургерами...
— Да, целых два квартала, — язвительно заметила Карен, следуя за Джули.
— Так, мне нужно выпить. Где джин и лед?
— Садись, я тебе сейчас сделаю. Джин с тоником?
— Да, — Джули бросила пакеты на стол и упала в кресло. Ее рыжие волосы, подстриженные в хаотическом беспорядке, как у популярных рок-звезд, торчали в разные стороны несгибаемыми проволочками, слипшимися от пота и спрея для волос. На ней была блузка с открытыми плечами и хлопчатобумажная юбка; ряды пластмассовых бус образовывали нечто, наподобие кирасы вокруг ее шеи, а когда она поднимала руку, чтобы стереть потекшую с бровей краску, браслеты на руке звенели и щелкали. Ее экипировка выглядела бы по-идиотски на большинстве женщин, особенно украшения. Но это странным образом шло острым, лисьим чертам лица и приземистой фигуре Джули. «Я выгляжу, как жирная лиса», — как-то заметила она, и, хотя Карен вежливо протестовала, в этом признании была доля правды.
Карен предложила стакан с позвякивавшими в нем кусочками льда. Джули взяла его; потом глаза ее сузились, и она стала пристально изучать Карен, как будто видела ее впервые.
— Так, так. Вот уж не думала, что такие шикарные модели уже достигли среднего запада.
Карен неловко пригладила подол своего платья. Оно было из желтого, выцветшего до нежно-кремового оттенка батиста с мелкими брызгами оранжевых цветочков. Глубокая кружевная гофрированная оборка красиво обрамляла шею и гармонировала с кружевными оборками коротких рукавов.
— Я нашла это на чердаке. Должно быть, оно принадлежало кузине Хэтти. Она была полной женщиной, хотя значительно ниже меня.
— Мне показалось, я почувствовала запах нафталина, — Джули внимательно рассматривала свободно ниспадающие складки платья, его край, едва прикрывающий колени Карен.
— В начале тридцатых они носили длинные платья. Так ты говоришь, на чердаке?
Налив себе чистый тоник со льдом, Карен села. Она никогда не увлекалась спиртным и сейчас не собиралась этого делать.
— Не хитри, Джули, у тебя это плохо получается. Я знаю, ты готова умереть, чтобы попасть на чердак тети Рут.
— Я готова прибить кого-нибудь за возможность попасть туда, — сказала Джули холодно. — Найти нужный товар — одна из величайших проблем в антикварном бизнесе сегодня. Все хорошие вещи давно куплены, просто нечем торговать; каждая маленькая старая леди где-нибудь в провинции знает, что весь ее ненужный старый хлам стоит денег.
— Ты уже говорила мне это сотни раз, — сказала Карен, потягивая напиток. — Именно поэтому ты и взяла меня на работу, не так ли? Ты уже положила глаз на чердак тети Рут.
— На ее и на кое-чей еще.
— К примеру, на миссис МакДугал?
— Она тебе почти что бабушка, не так ли?
— Мы с ней не являемся родственниками. Она — мать Пат, а он, в свою очередь, всего лишь муж моей тетушки.
— Но у него нет своих детей. И я уверена, он думает о тебе и о твоей сестре как о своих собственных детях.
Джули пыталась выглядеть сентиментальной, но безуспешно. Ее зеленые глаза смотрели холодно и расчетливо, как у мелочного торгаша. Карен не отвечала. Делая вид, что она не заметила недовольства Карен, Джули продолжала:
— Старая леди — это здешняя легенда. Члены ее семьи были коренными джорджтаунцами, и она вышла замуж за большие деньги. Это замужество считали тогда мезальянсом. Джексон МакДугал относился к категории магнатов-грабителей. Миллионер, который сделал себя сам и у которого не было ни культуры, ни принадлежности к классу. Но его миллионы компенсировали отсутствие манер.
— Миссис МакДугал не вышла бы замуж за деньги, — сказала Карен непреклонно. — Она очень любила своего мужа.
— Я бы его тоже очень любила. Страстно! Она была самой влиятельной женщиной в Вашингтоне в течение сорока лет. И она знала, как распорядиться деньгами Джексона. Ее дом — настоящий музей! Я там была однажды, на благотворительной экскурсии. Сколько ей лет? Сто?
— Около девяноста. Джули, ты не просто сплетница, ты — вампир. Ты, наверное, сидишь и молишься, чтобы люди скорее умирали, чтобы ты могла купить их антиквариат?
— Ну так, дорогуша, они могут взять все это с собой? Не могут, не так ли? Я слышала, что она собирается продать дом, избавиться от большинства своих вещей и уехать в частную лечебницу. Ценные антикварные вещи, безусловно, попадут на аукцион «Кристи» или «Сотби». У меня нет таких денег, чтобы купить коллекцию, подобную этой, даже если бы я сумела туда проникнуть. Но даже тот хлам, что останется, сделает меня богатой. В свое время она была одной из самых модных женщин в городе. Держу пари, у нее был свой модельер платьев и шляпок и аксессуаров...
— Я думала, ты не имеешь дела с модной одеждой, — сказала Карен и добавила язвительно: — Мы бы не отстали так у нас там, на нашем отчаянно скучном среднем западе. Я знаю, что старая одежда сейчас в моде, а точнее, ее коллекционируют. Но я бы ни за что не стала носить подобные вещи...
— Но это как раз то, что ты сейчас делаешь, — сказала Джули, указывая на ее платье. — Выглядит это на тебе очень славно. И наверняка очень удобно, не так ли?
— Да, но...
— А что «но»? Я не занимаюсь специально модой, но буду заниматься, если будут покупать эти вещи. — Джули наклонилась через стол и потрогала кружевную оборку. — Оно в великолепном состоянии. Я бы могла выручить за него... скажем, семьдесят пять.
— Семьдесят пять долларов за это?
— А ты что думала? Может быть, и больше. Это ходовой размер. Большинство старых вещей шили для эдаких Скарлетт О'Хара, с талией в двадцать дюймов. Сколько еще подобных вещей хранится у твоей тетушки?
— Кучи коробок и сумок.
Джули вскочила на ноги, глаза ее блестели алчностью.
— Покажи, покажи!
— Я покажу, но только расстрою тебя. Рут не собирается продавать свои вещи.
— Но ты можешь попросить ее.
Карен попыталась сменить тему разговора:
— Почему бы нам не переместиться в гостиную, как настоящим леди? Я тебе налью еще...
— Я ненавижу гостиную, — сказала Джули.
— Почему? — с любопытством спросила Карен.
— Это чертовски официально. Я даже не могу положить ноги на кофейный столик.
— Да. Конечно, не можешь. Я поклялась, что верну вещи Рут в том же состоянии, как и получила их.
— Не беспокойся. Я слишком уважаю антиквариат, чтобы обращаться с ним неосторожно. Вот почему я предпочитаю сидеть на кухне. — Джули залпом выпила напиток. — Пойдем на чердак.
Карен очень скоро пожалела о своем беспечном предложении. Ее надежда на то, что дружба была одной из причин, по которой Джули хотела продолжить их знакомство, выглядела все более и более безнадежной при виде алчного выражения ее лица.
