Едва трое заметили девушку, двое из них сразу бросились к ней. Один вытащил нож и пригрозил на ломаном английском:
— Молчи, иначе умереть!
Третий шмыгнул вперед, чтобы проверить, кому принадлежит белая девочка, поскольку, само собой разумеется, она не могла быть одна. Он вернулся через две минуты и шепнул своим спутникам несколько слов, которые Эллен не поняла, после чего ее увлекли вперед, не позволяя издать ни звука.
Очень скоро ущелье закончилось — оно выходило на невысокий горный склон, нижний край которого порос кустами, выше переходившими в лес. Эллен потащили прямо через кусты, а потом к деревьям, где сидела группа индейцев. Их оружие лежало рядом, но они тотчас его подхватили и вскочили, когда увидели своих людей с девочкой.
Эллен не понимала ни слова из того, что они говорили, но видела обращенные к себе взгляды и догадывалась, что находится в большой опасности. И вдруг она вспомнила о тотеме, который подарил ей на пароходе Маленький Медведь. Он сказал ей, что надпись на нем будет защищать ее от любого проявления враждебности. «Его тень — моя тень, а его кровь — моя кровь, он — мой старший брат» — так было написано на куске кожи. Вытянув шнур, на котором висел тотем, она быстро развязала его и подала кожу индейцу, которого по его свирепому виду посчитала самым опасным.
— Нинтропан-Хомош, — сказала она при этом, повторив имя Маленького Медведя на его родном языке.
Краснокожий развернул кожу, рассмотрел нанесенные на ней фигуры и знаки, издал крик удивления и дал тотем следующему. Кусок кожи пошел из рук в руки. Лица краснокожих стали дружелюбнее, а тот, с кем Эллен заговорила, спросил ее:
— Кто давать тебе?
— Нинтропан-Хомош, — ответила девочка.
— Юный вождь?
— Да, — кивнула она.
— Где?
— На пароходе.
— Большое огненное каноэ?
— Да, — сообразила Эллен.
— На Арканзас?
— Да.
— Верно быть. Нинтропан-Хомош быть на Арканзас. Кто люди там?
Он указал назад в ущелье.
— Виннету, Олд Файерхэнд, Олд Шеттерхэнд.
— Уфф! — вырвалось у воина, и его восклицание подхватили остальные. Он хотел спросить еще, но тут зашуршали ветви и белые во главе с тремя только что названными людьми прорвались сквозь кусты, чтобы тотчас взять краснокожих в кольцо.
Виннету обнаружил следы девочки, и остальные быстро последовали за ним. Индейцы не сделали даже попытки защититься, поскольку знали, что все это было бесполезно. Разведчик не сразу заметил Виннету, хотя раньше его видел, а теперь, когда узнал, воскликнул:
— Великий вождь апачей! Эта белая девочка владеть тотем Маленького Медведя и есть наш друг. Мы взяли ее с собой, поскольку не знать, друзья ли те люди, к которым она принадлежит, или враги.
На лицах краснокожих виднелись следы голубой и желтой краски, что дало повод Виннету задать вопрос:
— Вы воины тимбабачей?
— Да.
— Какой вождь ведет вас?
— Чиа-ницас.
Имя означало Длинное Ухо. Скорее всего этот человек был знаменит своим острым слухом.
— Где он? — спросил Виннету снова.
— У озера.
— Сколько воинов там?
— Сотня.
— У озера собрались и другие племена?
— Нет. Но придут еще две сотни навахо, чтобы бороться против юта. Мы прибыть туда, чтобы с воинами навахо ехать на север — за скальпами юта.
— Остерегайтесь, чтобы они не сняли ваши. Вы выставили часовых?
— Зачем? Мы не ждать никакой враг.
— Их придет больше, чем вы могли думать. Большой Медведь на озере?
— Да, и Маленький Медведь тоже.
— Ведите меня к ним!
В этот момент из ущелья появились рафтеры с лошадьми и пленниками, ибо белые, отправившиеся в погоню, естественно, шли по следу Эллен пешком. Рафтеры поднялись наверх, а тимбабачи стали впереди отряда как проводники. В этот миг не было человека радостнее инженера, который сильно перепугался за свою дочь.
Отряд преодолел горный склон и потом некоторое время двигался по его гребню среди деревьев. Затем всадники спустились вниз, на другую сторону, и вскоре увидели блеск воды.
— Серебряное озеро, — пояснил Олд Шеттерхэнд, обернувшись к спутникам. — Наконец мы у цели.
— Но спокойствия, пожалуй, не ожидается, — заметил Файерхэнд. — Похоже, пороху мы еще понюхаем.
На некоторое время всадники задержались, чтобы обозреть окрестности, которые воистину можно было назвать величественными.
Высочайшие скальные бастионы, отливавшие, как в каньоне, всеми цветами радуги, окружали долину, которую едва можно было пересечь верхом и за два часа пути. За бастионами вновь и вновь вздымались еще более величественные горные великаны, гордо вознесшие свои головы над более мелкими собратьями. Все эти горы и скалы не были голыми. Даже в многочисленных ущельях, которые их испещрили, росли деревья и кусты. Чем глубже вниз, тем теснее вставал лес, выходивший, казалось, из самого озера, но на самом деле оставивший между опушкой и водой узенькую полоску прибрежной травы. В этой траве стояло несколько хижин, вблизи которых у берега были привязаны каноэ.
Посреди озера находился зеленый остров с причудливой постройкой из необожженного кирпича. Казалось, этот дом сохранился с тех времен, когда нынешние индейцы еще не вытеснили коренных жителей. Остров оказался круглой формы и в диаметре имел более сотни шагов. Старую постройку полностью покрывали цветущие вьюны, а остальное пространство острова было отведено под сад и засажено цветами и кустами картофеля.
В воде озера отражались верхушки леса, а горные вершины отбрасывали на него свои тени, которые не были ни зелеными, ни голубыми, ни вообще темными, а мерцали скорее серо-серебряными тонами. Ни одно дуновение не рябило воду. Можно было подумать, что это не озеро, а полная ртути чаша, если бы такое только было возможно.
Рядом с упомянутыми хижинами лежали индейцы, те самые сто тимбабачей. Они переполошились, когда увидели приближающийся отряд белых, но поскольку во главе его находились их соплеменники, быстро успокоились.
Белые еще не достигли хижин, а там, на острове, из древней постройки вышли две фигуры. Апач приложил руку к устам и крикнул:
— Нинтропан-Хауей! Это пришел Виннету!
Раздался ответный окрик, после чего двое спустились в каноэ, собираясь грести к берегу. Ими оказались Медведи, отец и сын. Их удивление, когда они увидели знакомые лица, явно было велико, но они ничем не выдали его. Когда Большой Медведь вышел на берег, он подал Виннету руку и произнес:
— Великий вождь апачей успевать повсюду. Куда бы он ни прийти, везде радовать сердце. Я
