– Понятно, – рассмеялся и Карр. – Значит, за нашим столиком грязнуль не будет.
– Ты слышал, что звонил телефон? – Барбара вышла из ванной, завернутая в полотенце.
– Да, – сбросив рубашку, Флетч направился в ванную с бритвенными принадлежностями.
– Звонил твой отец?
– Нет.
– Полиция?
– С какой стати? Друг моего отца, которого тот пригласил, как я понимаю, для моральной поддержки. Они будут ждать нас внизу, на веранде.
– А почему не позвонил твой отец?
– Он еще не приехал. Барбара!
– Да, дорогой?
– Если уж мы решили пожениться...
– Мы уже поженились.
– Или мне придется отрастить бороду, или я должен видеть свою физиономию в зеркале.
– Ты же сказал, что я могу принять душ первой.
– Зачем заполнять ванную паром? Разве обязательно принимать душ с закрытой дверью? – в ванной стоял параллельный телефон. – В каком столетии ты живешь? Кто сейчас закрывает дверь, принимая душ?
– Тут очень сухой воздух. Пар сейчас исчезнет.
Флетч протер зеркало полотенцем.
– Я ужасно выгляжу.
– Это точно, – кивнула Барбара. – Я и пыталась избавить тебя от лицезрения собственной физиономии.
– И правильно, – он уже брился.
– А как ты себя чувствуешь?
– Ноги не дрожат. Думаю, выживу.
– Если тебе нехорошо, ты можешь прилечь. А с этими людьми... со своим отцом встретишься завтра.
– Это еще почему?
– Одного стресса на день более чем достаточно. Не так ли говорил Аристотель?
– Аристотель сказал: «Сегодня очень хороша жареная баранина».
– Слишком уж ты все осовремениваешь.
Когда он вышел из душа, Барбара не сменила полотенца на другой наряд, но все вещи лежали на полу, кровати, стульях, креслах. Свитера. Лыжные ботинки. Лыжные очки. Перчатки. Коробка с лыжными мазями.
Чувствовалось, что Барбара в замешательстве.
– А где моя одежда? – спросил Флетч.
– В прачечной.
– Какой прачечной?
– Пришел какой-то человек и спросил, не надо ли чего постирать. Я дала ему твою одежду.
– Какая ты великодушная.
– И свою тоже. Все, что было на нас в самолете.
– А другая одежда у меня есть? Которую можно носить?
– Нет, – честно призналась Барбара. – И у меня тоже. Практически ничего, – она обвела комнату рукой. – Только лыжное снаряжение.
– Даже джинсов нет?
– Я сказала Олстону, что не хочу видеть тебя в джинсах в наш медовый месяц. Или теннисных туфлях. Только в лыжном костюме.
– Великолепно.
Он присел на краешек кровати. Лег, не отрывая ступней от пола. В окружении свитеров и лыжных брюк.
– Ты все еще мокрый.
– Я не простужусь.
Барбара сняла с себя полотенце. Вытерла им Флетча, с плеч до щиколоток.
– Ты забыла про пятки, – заметил Флетч.
– Подними ноги. Остальное, я вижу, и так стоит.
Барбара опустилась на колени. Он положил ноги ей на плечи.
– Каланча. Флагшток. Башня, – она покачала указанный предмет. – Ничего похожего не сыскать. Твердый и гибкий.
– Насколько мне известно, таких штучек многие миллионы.
– Это единственный, за который я ухватилась.
– Тут ты права.
– И что мне с ним делать?
– Что хочешь. При необходимости я отращу другой.
– М-м-м-м-м-м.
– Мой отец...
– Где мои теннисные туфли? – спросил Флетч.
– Я отдала их мужчине из прачечной. Сомневаюсь, что тебе их вернут.
Флетч стоял посреди комнаты. Он принял душ второй раз и теперь вода капала на пол.
– Наверное, они уже набрались, – Барбара лежала на каких-то лыжных одеждах, сброшенных на пол и смотрела в потолок.
– Кто?
– Твой отец и его приятель. Расслабились. Ты тоже расслабился.
– Я подумал, что он может и подождать. Барбара перекатилась на бок, согнула одну ногу.
– Ты куда лучше выглядишь. Даже порозовел.
– Барбара, мне придется пойти на первую в жизни встречу с отцом в лыжном костюме в Экваториальной Африке. Какой цвет ты порекомендуешь, зеленоватосиний или ярко-желтый?
– Лучше синий. Событие почти что официальное.
– Лыжные ботинки!
– Мне пойти с тобой?
– А как ты думаешь?
– Я думаю позвонить маме. Она наверняка волнуется. Я же обещала позвонить ей из Колорадо.
– Может, мне действительно лучше спуститься к нему одному?
– А моральная поддержка тебе не нужна?
– С моралью у меня все в порядке, – Флетч уже натягивал зеленовато-синие, плотно облегающие нейлоновые брюки.
– Она небось обзвонила все авиалинии, полицию, больницы, морги. Наверное, от волнения не находит себе места.
– Да, я как-то не подумал. Нужно было попросить Олстона перезвонить ей.
– И что бы он ей сказал? «Добрый вечер, миссис Ролтон. Флетч увез вашу дочь в Африку. Кажется, хочет продать ее в один из тамошних гаремов», – Барбара вновь улеглась на спину. – О Господи. А что скажу я? «Привет, ма. Со снегом тут негусто. Мы в Африке».
– Какой из этих свитеров самый тонкий?
– Надень красный.
– По-моему, я в нем спарюсь.
– Закатай рукава. «Мы попали не куда собирались, а совсем в другое место, перелетев через два континента, разделенные безбрежным океаном».
– Просто скажи ей, что у тебя все в порядке. Вытянув ноги, она оторвала их от пола и держала на весу, тренируя мышцы живота.
