— Ничего не понимаю! Может быть, вы сначала поговорите со мной? — предложил Брэнсон.
— Мне кажется... дело тут в поджелудочной железе... Да, я уверен... Это пищевое отравление, но точно я не знаю... Я должен позвонить в больницу, — устало повторил доктор.
— Вы не против, если я послушаю ваш разговор?
— Слушайте, сколько хотите.
О'Хара говорил по телефону из президентского автобуса, Брэнсон слушал разговор по параллельному аппарату, а Ревсон сидел рядом с доктором в высоком кресле.
— Теперь вы все знаете. Как быстро вы сможете связаться с лечащим врачом мистера Хансена?!
— Уже связались.
— Тогда поговорите с ним, я подожду.
Все ждали и, искоса посматривая друг на друга, избегали смотреть в глаза.
— Хансен только недавно оправился после сильнейшего, второго по счету, сердечного приступа, едва не стоившего ему жизни, — спустя пару минут сообщили О'Харе из больницы.
— Спасибо, сэр. Это все объясняет.
— Не совсем, — Брэнсон был снова спокоен и уверен в себе. — Я хочу, чтобы сюда пригласили двух специалистов. Нужно выяснить причину этой инфекции или этого отравления, вам виднее, как это назвать. Необходимо проверить подносы с едой. Специалисты должны провести независимое обследование пищи. Если их мнения разойдутся, одного из них сбросят с моста.
— В Сан-Франциско есть такие специалисты, — устало сообщил доктор. — Я знаю лучших из них. У этих людей только одно общее — они ни в чем не соглашаются друг с другом.
— В таком случае мы сбросим с моста обоих. А заодно и вас. Свяжитесь с ними немедленно.
— Только американцы обладают даром заводить друзей, которых потом можно сбросить с моста, — заметил Ревсон, обращаясь к Брэнсону.
— Ас вами я поговорю позже. Ну так что, доктор?
— Они приедут, но только в том случае, если вы гарантируете им полную неприкосновенность. Черт побери, Брэнсон, зачем подвергать опасности еще и их жизни?
Брэнсон на некоторое время задумался.
— Их жизням ничего не угрожает. Положите трубку. Мне нужно позвонить, — он сделал знак кому-то за окном.
Через несколько секунд в автобус вошел ван Эффен со «шмайсером» в руках. Брэнсон прошел в глубь автобуса.
— Соедините меня с Хендриксом! — приказал он.
Ему пришлось ждать всего несколько секунд.
— Хендрикс? — спросил Брэнсон в своей обычной бесстрастной манере. — Я только что гарантировал безопасность двум врачам, которые должны сейчас сюда приехать. Хочу, чтобы вы и вице-президент их сопровождали.
Наступила пауза — начальник полиции говорил по местному телефону.
— Мистер Ричардc согласен, но вы должны пообещать, что не возьмете вице-президента в заложники.
— Ладно.
— Вы даете слово?
— Если оно чего-то стоит. Вы вынуждены мне верить, не так ли? В вашем положении не следует торговаться.
— Не следует. Но я вообще как во сне.
— Знаю. Увидимся через несколько минут. Пришлите телевизионщиков. Сообщите на радио. Все должно быть готово.
— Как, опять?
— Мне кажется, сейчас очень важно проинформировать страну о текущем состоянии дел, — Брэнсон положил трубку.
В автобусе передвижного центра связи, стоявшем на окраине Пресидио, Хендрикс тоже положил трубку. Он посмотрел на стоявших вокруг него шестерых мужчин и обратился к Хегенбаху.
— Ну и чего мы добились? Хансен мертв. Считаю, что в его смерти никто не виноват. Кто же мог знать, что у министра такое слабое сердце? И все же: как могло случиться, что никто об этом не знал?
— Я знал об этом, — вздохнул директор ФБР. — Об этом также знали некоторые члены правительства. Хансен скрывал свое состояние. За последние девять месяцев он дважды побывал в больнице, и второй раз дело было очень плохо. Мне докладывали, что он лечится от переутомления. Так что если кого-то винить, так это меня.
— Это чушь, и вы прекрасно об этом знаете, — заметил Квори. — Кто мог это предвидеть? Вы ни в чем не виноваты, и доктор Исаак не виноват. Он сказал нам, что этот яд не может причинить серьезного вреда здоровому взрослому. Мы не можем сомневаться в квалификации врача с такой репутацией, как у него. Доктор Исаак не мог знать, что Хансен не является здоровым взрослым. Еще меньше доктор мог ожидать, что министр по ошибке возьмет не тот поднос. А что будет теперь?
— Теперь очевидно, нас семерых публично обвинят в убийстве.
Команда телевизионщиков прибыла на середину Золотых ворот, но некоторое время бездействовала. Двое специалистов анализировали еду и, несмотря на предсказания О'Хары, оказались абсолютно согласны друг с другом. Президент тихонько разговаривал с вице-президентом. По выражению лиц беседующих было ясно, что говорить им почти не о чем.
Брэнсон уединился с Хендриксом в президентском автобусе.
— И вы в самом деле думаете, что я вам поверю? Как я могу поверить, что Хегенбах не причастен к случившемуся? — удивился Брэнсон.
— Хегенбах тут совершенно ни при чем. В последние несколько дней в городе было несколько случаев ботулизма, — начальник полиции кивнул на стоявшие на мосту телекамеры. — Если вы смотрели телевизор, то должны были слышать об этом, — потом он указал на микроавтобус с ужином, где суетились специалисты. — Врачи еще до прибытия сюда поняли, в чем дело, — он не сказал Брэнсону, что перед прибытием на мост велел докторам обнаружить только двенадцать случаев испорченной еды. — На вашей совести жизни людей, Брэнсон.
— Позвоните своим людям и закажите новую еду. Первые три порции, взятые наугад, подадим президенту, королю и принцу. Вы меня поняли?
Ревсон сидел в машине «скорой помощи». Вместе с ним там же находились О'Хара и Эйприл Венед и. Девушка лежала на койке, укрытая одеялом.
— Неужели так уж необходимо было делать мне этот укол? — сонно пробормотала она.
— Да. Вы же не любите, когда вам зажимают пальцы в тиски, — отозвался Ревсон.
— Это правда. Может быть, вы вовсе не такое уж чудовище, как я думала. Но доктор О'Хара...
— Ну, доктор О'Хара — это совсем другое дело. Что вам рассказал Брэнсон? — спросил девушку Ревсон.
— Тот же трос. Со стороны залива, — сонно ответила она.
Глаза ее закрылись. О'Хара взял Ревсона за руку.
— Не беспокойте ее.
— Сколько она будет спать?
— Часа три, не меньше.
— Дайте мне ручки.
Доктор передал Ревсону требуемое.
— Вы знаете, что делаете?
— Надеюсь, что да, — ответил Ревсон. — Вас будут допрашивать, — предупредил он О'Хару после некоторого раздумья.
— Знаю. Вам дать фонарик?
— Не надо. Я возьму его позже.
Киленски, аристократического вида мужчина с орлиным носом, седыми усами и бородой, был старшим из двух врачей, исследовавших подносы с едой.
