— Я и мой коллега обнаружили двенадцать подносов с некачественной пищей, — доложил он Брэнсону.
Тот посмотрел на ван Эффена, потом снова на врача.
— Вы уверены, что именно двенадцать? Не семнадцать?
— Двенадцать. Испорчено мясо. Это одна из разновидностей ботулизма. Не обязательно пробовать — достаточно понюхать. Во всяком случае, я чувствую этот запах. Хансен, по-видимому, его не почувствовал, — Киленски сердито посмотрел на Брэнсона.
— Это смертельно?
— Обычно в подобной концентрации эти микробы не приводят к смерти. Мистер Хансен умер не потому, что съел что-то недоброкачественное. Все дело в реакции его организма, которая обусловлена болезнью сердца.
— А какое действие могут оказать эти микробы на обычного здорового человека?
— На некоторое время выведут из строя. Скорее всего, будет сильная рвота, возможно желудочное кровотечение, потеря сознания и тому подобное.
— В таком состоянии человек становится совершенно беспомощным?
— Вероятно, он будет не пригоден к работе.
— Веселенькая перспектива! — Брэнсон посмотрел на ван Эффена, потом на Киленски. — Можно ли преднамеренно отравить еду этими микробами?
— Кому это нужно?
— Отвечайте на поставленный вопрос.
— Любой врач, специализирующийся в этой области, любой ассистент или ученый-исследователь может вырастить эту токсичную культуру.
— Но для этого нужно разбираться в медицине, иметь соответствующую подготовку и оборудование?
— Разумеется.
— Подойди сюда, Тони, — обратился Брэнсон к официанту.
Молодой человек подошел. Его лицо исказил страх.
— Здесь вовсе не жарко. Я бы даже сказал, что здесь довольно прохладно. Почему же ты вспотел?
— Я не люблю оружие и не люблю насилие.
— Но никто не применяет к тебе насилие, никто не направляет на тебя оружие, хотя это вполне может случиться в ближайшем будущем. Мне кажется, тебя мучает нечистая совесть.
— Меня? Мучает совесть? — официант вытер лоб. Если его что-то и беспокоило, то только не угрызения совести. — Ради Бога, мистер Брэнсон...
— Не вздумай рассказывать мне сказки. Случайности не повторяются двенадцать раз подряд. Только дураки верят в подобные совпадения. Отравленные подносы должны как-то отличаться от остальных. Как?
— Почему бы вам не оставить парня в покое? — вмешался вице-президент. — Он всего лишь официант.
Брэнсон проигнорировал его слова.
— Так как отличить отравленные подносы?
— Не знаю! Я не знаю, о чем вы говорите! Брэнсон повернулся к Ковальски и Петерсу.
— Сбросьте его с моста, — приказал он своим подручным, не повышая голоса.
— Вы не можете так поступить! Это же убийство! Убийство! Заклинаю вас Господом Богом...
— Ты сейчас скажешь, что у тебя жена и трое ребятишек.
— У меня никого нет.
Бедный парень закатил глаза, ноги у него подогнулись. Ковальски и Петерсу пришлось волочить его по асфальту. Вице-президент и шеф полиции двинулись навстречу Тони и его палачам. Их остановил ван Эффен, угрожающе направив на Ричардса и Хендрикса свой «шмайсер».
— Хорошо бы узнать, можно ли отличить плохие подносы от хороших. Это была бы очень ценная информация. Ты бы доверил подобные сведения этому мальчишке? — обратился ван Эффен к Брэнсону.
— Ни в коем случае. Что ты предлагаешь?
— Этот парнишка и так все расскажет, но вряд ли он вообще что-нибудь знает. Эй, ребята, ведите его обратно! — крикнул ван Эффен Петерсу и Ковальски.
Тони привели обратно и отпустили. Он устало опустился на асфальт, потом попытался подняться, хватаясь за микроавтобус.
— Расскажи нам, что тебе известно.
— Я заподозрил неладное при погрузке.
— В больнице?
— Почему в больнице? Я работаю не в больнице, а у Селзника, в фирме, которая обслуживает пикники и прочие мероприятия на свежем воздухе.
— Я знаю эту фирму. Ну так что?
— Когда я пришел, мне сказали, что еда уже готова. Обычно все грузят за пять минут, и я сразу уезжаю. В этот раз на погрузку ушло три четверти часа.
— Ты видел в фирме кого-нибудь из сотрудников больницы?
— Никого.
— Ладно, ты сможешь прожить еще немного, если не станешь есть эту еду, — Брэнсон повернулся к О'Харе. — Итак, остаетесь вы, доктор, и хрупкая мисс Венсди.
— Вы хотите сказать, что один из нас выполнил указаний предполагаемых отравителей? — в голосе доктора было больше презрения, чем удивления.
— Именно. Приведите сюда мисс Венсди.
— Оставьте ее в покое!
— Вы, кажется, решили, что можете здесь командовать?
— Там, где дело касается моих пациентов, командую я. Если вы хотите доставить девушку сюда, вам придется ее нести. Мисс Венсди спит в машине после укола сильного успокаивающего. Вы что, мне не верите?
— Не верю. Ковальски, пойди проверь! Ткни ее пальцем в живот.
Ковальски вернулся через пару минут.
— Девушка крепко спит и ничего не чувствует.
Брэнсон посмотрел на О'Хару.
— Очень удобно! Может быть, вы просто не хотели, чтобы мы ее допросили?
— Вы плохой психолог, Брэнсон. Как вы знаете, мисс Венсди далеко не героиня. Неужели вы думаете, кто-нибудь доверит ей важную информацию?
Брэнсон не ответил.
— Единственное хорошее, что я о вас слышал, — вы не издеваетесь над женщинами.
— Откуда вы знаете?
— Мне рассказал об этом шеф полиции. У меня создалось впечатление, что он немало о вас знает.
— Вы подтверждаете это, Хендрикс?
— Почему бы нет? — отозвался полицейский.
— Значит, остаетесь один вы, доктор.
— В качестве главного подозреваемого? Вам изменяет интуиция, Брэнсон, — О'Хара кивнул на закрытое простыней тело Хансена, лежавшее на носилкам. — Моя работа — спасать жизни, а не отнимать их. Я вовсе не хочу, чтобы мне запретили заниматься медициной. Кроме того, я не покидал свою машину с момента прибытия ужина и не мог одновременно сортировать подносы и заниматься пациентами.
— Ковальски, что ты на это скажешь? — обратился к подручному Брэнсон.
— Это правда, доктор был у себя в машине.
— Но все же вы общались с людьми после возвращения из больницы и до прибытия ужина.
— Он разговаривал с несколькими людьми. Мисс Венсди тоже, — вставил Ковальски.
— Забудем о ней. Нас интересует О'Хара.
