— Ты все еще сомневаешься? Конечно, парня разозлили все эти проверки. А ты бы на его месте не разозлился? Кроме того, если бы ему было что скрывать, он бы держался скромнее, не выказывал так явно свою неприязнь к нам, — заявил ван Эффен.
— Может быть, Ревсон делает это сознательно. Или он и в самом деле чист, — Брэнсон на некоторое время задумался. — И все же я не могу отделаться от ощущения, что что-то у нас не так. Что-то идет не так, как надо. Никогда прежде у меня не было подобного ощущения. Я совершенно убежден, что на мосту есть человек, который имеет возможность связываться с берегом. Нужно обыскать все и вся, включая высокопоставленных гостей и дам. Обыскать все личные вещи, каждый дюйм поверхности в каждом из автобусов.
— Мы сейчас же начнем, мистер Брэнсон, — без особого энтузиазма согласился ван Эффен. — А туалеты?
— Их тоже.
— А «скорую помощь»?
— Конечно. Пожалуй, я сам ею займусь.
О'Хара удивленно посмотрел на Брэнсона, когда тот вошел в его машину.
— Неужели еще кто-то отравился?
— Нет. Я собираюсь обыскать «скорую помощь». Доктор поднялся со стула.
— Я не позволяю посторонним касаться лекарств и инструментов, — решительно заявил он.
— Вам придется это пережить. Если хотите, я могу позвать моих ребят, они приставят вам пистолет к виску и будут держать его в таком положении, пока я не закончу обыск.
— Но что, черт возьми, вы здесь ищете?
— Это мое дело.
— Ну что ж, я не могу вам воспрепятствовать. Но должен предупредить, что здесь есть стерильные хирургические инструменты и немало опасных лекарств. Если вы отравитесь или перережете себе артерию, я не стану вас спасать.
Брэнсон кивнул на Эйприл Венсди, мирно спавшую на койке.
— Поднимите ее!
— Поднять ее? Неужели вы думаете...
— Поднимите или я приглашу своих ребят.
О'Хара взял девушку на руки. Она оказалась не очень тяжелой. Брэнсон ощупал каждый дюйм тонкого матраца, потом посмотрел под ним.
— Можете положить.
Брэнсон самым тщательным образом обыскал все медицинское оборудование внутри машины.
Он знал, что искать, но ничего не нашел. Оглядевшись, Брэнсон заметил на стене фонарик. Взял его в руки, пощелкал выключателем, посмотрел на узкий световой луч.
— Странный у вас фонарик!
— Ничего странного. Врачи всегда пользуются такими, чтобы осмотреть глаза пациента. По тому, насколько расширен зрачок, можно диагностировать множество болезней.
— Он нам пригодится. Пройдемте со мной.
Брэнсон вышел через заднюю дверь, обошел машину и рывком открыл дверцу водителя. В слабом сумеречном свете водитель рассматривал иллюстрированный журнал. Он удивленно уставился на Брэнсона.
— Выходите!
Водитель вышел, и Брэнсон без долгих объяснений молча обыскал его с головы до пят. Затем он забрался в кабину и с помощью фонарика заглянул во все укромные уголки.
Ничего не найдя, он велел водителю открыть капот.
И снова с помощью фонарика Брэнсон тщательно все осмотрел и ничего не нашел. Тогда он вернулся в машину через заднюю дверь. О'Хара вошел следом за ним, осторожно забрал у незваного гостя фонарик и положил на место.
Брэнсон указал на металлический баллончик, прижатый к стенке специальным зажимом.
— А это что?
— Вы же грамотный, — по голосу доктора чувствовалось, что его терпение на пределе. — Это аэрозоль, освежитель воздуха.
Это тот самый баллончик, который содержал отравляющий газ и был замаскирован под продукцию знаменитой фирмы.
— Обычное гигиеническое средство. Когда пациента рвет, приходится использовать освежитель воздуха — не всегда можно быстро проветрить.
Брэнсон взял баллончик в руки.
— 'Сандал'. Вас тянет на экзотические запахи, — заметил он, потряс баллончик, послушал, как булькает внутри жидкость и поставил его на место.
Доктор надеялся, что Питер Брэнсон не заметит выступивший у него на лбу пот.
В конце концов Брэнсон обратил внимание на большой металлический ящик, стоявший на полу.
— А это что такое?
О'Хара не ответил. Брэнсон посмотрел на доктора.
Тот стоял, прислонившись к стене, не глядя на гостя. На его лице было смешанное выражение сдерживаемого нетерпения и скуки.
— Вы меня слышали?
— Слышал. Я устал от вас, Брэнсон. Вы что же, ждете, что я буду покорно подчиняться вашим причудам и при этом стану относиться к вам с уважением? Да вы из ума выжили! Можно подумать, что вы неграмотный. Разве не видите эти большие красные буквы? «Реанимационное оборудование». Этот прибор используется в том случае, когда у пациента случился или вот-вот случится сердечный приступ.
— Зачем здесь большая красная печать?
— Для того чтобы показать, что комплект герметично запечатан. Внутри этого ящика находится контейнер с абсолютно стерильным прибором. Работая с пациентами-сердечниками, мы используем только стерильное оборудование.
— Что произойдет, если сломать печать?
— С вами — ничего, но с точки зрения персонала больницы вы совершите смертных грех. Содержимое станет бесполезным. Вы так обращаетесь с президентом, что он здесь первый кандидат в пациенты. У него вот-вот будет сердечный приступ.
О'Хара сознавал, что баллончик с аэрозолью находится в нескольких сантиметрах от его руки. Доктор решил пустить его в дело, если Брэнсон взломает печать и начнет рыться в ящике. В таком случае терять ему будет нечего: увидев воздушный пистолет, Брэнсон сразу поймет, что к чему.
— Вы думаете, что президент...
— Я предпочту отказаться от лицензии практикующего врача, но не стану давать никаких прогнозов относительно здоровья президента. Вы постоянно унижаете этого уже немолодого человека, довели его до состояния, близкого к апоплексическому удару. Два унижения он уже пережил, третье может его доконать. Ну что ж, ломайте эту дурацкую печать. Еще одна жизнь будет на вашей совести.
— На моей совести нет ни одной жизни, — сказал Брэнсон и неожиданно покинул «скорую помощь», даже не взглянув на доктора.
О'Хара подошел к задней дверце и задумчиво посмотрел ему вслед. Навстречу Питеру неторопливо шагал Ревсон. Как ни странно, Брэнсон, постоянно подозрительно поглядывавший на всех, не удостоил журналиста ни словом, ни взглядом. Пол удивленно посмотрел ему вслед и быстро зашагал к «скорой помощи».
— У вас, кажется, был обыск? — обратился Ревсон к О'Харе. — Дефибрилятор тоже осматривали?
— Ох, и не говорите! Но, кажется, и вас не миновала чаша сия?
— Ну, лично меня это мало волнует. Меня столько раз обыскивали, что я давно перестал волноваться по этому поводу. Хотя многие очень переволновались. Я слышал, как некоторые джентльмены возмущались, словно женщины, — Ревсон посмотрел вслед удаляющемуся Брэнсону. — Кажется, наш вождь краснокожих полностью поглощен своими мыслями.
