Земля!
Гулко хлопнула за спиной дверь зиккурата, распахнутая пинком…
…Только в Святом Месте может свершиться Обряд. В месте, где Знание
— или Вера — обретает материализацию, превращаясь в Силу.
И нет в мире сил, способных действовать рядом с этой Силой.
Все это знал Черный Воин — вот почему он спешил перехватить беглецов до того, как они достигнут зиккурата.
Но на каждые два его шага они, не отягощенные броней, делали три. Поэтому не удалось не только перехватить их, но даже и приблизиться на дистанцию верного выстрела.
И не было у Крагера Крагеров сомнений в том, что он опоздал. Входную дверь он пнул уже просто так, утоляя бешенство.
Это было единственное, что он еще мог сделать. Внутри Зиккурата у него отнималась способность вредить.
Впрочем, и враги его ничего не могли бы с ним сделать в зиккурате.
И он шагнул внутрь.
Охрана последовала за ним.
Он увидел, как свет, ворвавшийся в распахнутые двери, сотнями бликов отразился в глазах множества людей, стоящих у задней стены.
Жены и дети мятежного клана. Все-таки успели укрыться…
Ну ничего, они еще подохнут здесь от голода и жажды… Если, конечно, не пожелают выйти наружу — на верную смерть!
А еще он увидел далеко впереди три фигуры с ритуальными мечами в руках.
— Священники… — пробормотал он.
Двоих, стоящих на алтаре, он, конечно, тоже увидел.
И опустился Крагер всех Крагеров прямо на пол, прислушиваясь к звучанию Древнего Языка. Звеня бесполезным оружием, уселась вслед за ним и вся свита.
И никто из гвардейцев не заметил, что — не считая погибших — отсутствует среди них еще один человек…
14
Двое, стоявшие на глыбах алтаря, даже не обернулись посмотреть, что творится сзади.
Это их не касалось…
— Древняя сила пробудилась в тебе… — сказал старший из них.
— Да. В тебе и во мне, — ответил ему младший.
И оба замолчали, прислушиваясь к речи первосвященника.
— …Большая миссия возложена на вас, но и могущество ваше будет немалым… — говорил тот. — Дар Воскрешения будет дарован вам… Однако помните: возможности его велики, но не безграничны. Даже Воскрешение не поможет тому, чей сосуд мыслей будет отделен от тела…
— 'Сосуд мыслей' — это «голова», в переводе на человеческий, — прошептал Катана заговорщицким тоном. — Любит старик цветисто выразиться…
Его товарищ вымученно улыбнулся. Это была первая его улыбка с тех пор, как они оставили Священный отряд, обреченный погибнуть, прикрывая их отход.
— Знай: сейчас мы отправляемся. Это просто. Куда проще, чем будет вернуться сюда опять, — продолжал Катана.
Он говорил со все той же шутливой интонацией, хотя на душе у него тоже кошки скребли.
— Мы всегда будем вместе? — спросил у него Конан с затаенной мольбой.
— Позови меня — и я приду. Быстро, очень быстро… — ответил Катана, и Конану стразу стало легче.
Однако Катана тут же развеял эту легкость:
— Но все-таки будь готов действовать в одиночку. Просто на всякий случай… Ведь ты можешь и забыть о том, что меня можно вызвать, просто назвать мое имя. Да и само имя это ты можешь забыть… И меня самого забыть можешь, если уж на то пошло…
— Ни-ког-да! — раздельно произнес Конан. — Никогда я не забуду тебя или имени твоего, Рамирес!
Рамирес грустно улыбнулся:
— Это не от нас с тобой зависит, сынок… мы мало знаем о том, что может случиться при такой переброске.
— Ты хочешь сказать, что память…
— Я этого как раз говорить не хочу, но придется. Высокое Знание не дает ответа, что происходит с памятью. Уничтожить ее целиком невозможно, но…
— Но?
