денечков еще далековато. Раскисший снег, пробивающиеся из-под него бугорки скользкой глины, оттаявший мусор. В общем, на фоне всего этого Домбровский выглядел инопланетянином.
Визит был незапланированным, когда колокольчик на крыльце зазвенел, Белов, еще толком не проснувшись, как был в семейных трусах, пошел открывать дверь. Здрасьте, американский миллионер, всемирно известный кинорежиссер собственной персоной стоит на пороге, нерешительно играется с тросточкой и смущенно улыбается.
— Борь, кто там? — раздалось с кухни.
— К нам гости, — объяснил Белов, почесался и предложил гостю войти.
— С работы, что ли?
— Типа того. — А что Белов мог еще сказать?
Домбровский вдел ноги в изящных шелковых носках в разношенные тапки, словно в музее, прошаркал по коридору в гостиную, огляделся, присел на краешек кресла. Белов натянул на себя спортивный костюм, сгреб постельное белье в кучу и засунул в шкаф.
— А вы знаете, Борис, у вас очень уютно. Как это говорится по-русски, не красив дом по углам…
— «Не красна изба углами, а красна пирогами», — поправила Галина, внося самовар. Едва увидев Галину, Домбровский словно остолбенел и тут же рассыпался в комплиментах:
— Теперь я понимаю, почему все Домбровские женятся исключительно на русских женщинах.
— Вы Домбровский? А у нас учитель физкультуры в школе был Домбровский, красавец такой, все девчонки в него влюблены были по уши. Садитесь за стол, чай пить будем.
— Чай? Я — старый осел, склероз разъедает мой мозг, одну минуточку. — Домбровский достал крохотный мобильник всего с двумя кнопками, нажал на одну из них и что-то сказал по-английски. Через минуту колокольчик на крыльце опять зазвенел, Белову снова пришлось идти открывать. Молодой парень в стильном костюме и форменной фуражке со странной кокардой стоял на пороге и держал в руках большую корзину с чем-то блестящим и огромный букет роз. Видимо, водитель — у калитки виднелся какой-то длинный блестящий внедорожник.
— Ну что вы! — восхитилась Галина, увидев розы. — Зачем, это же так дорого!
— Как говорят русские, «не в деньгах счастье», я правильно высказался? Поверьте, милая пани, для нас, стариков, нет более приятного, чем сделать маленькую радость прекрасной пани.
— Какая же это маленькая радость? Это огромная и восхитительно пахнущая радость, — сказала Галина и зарылась носиком в алые бутоны. — Ну что вы сидите, давайте к столу, пироги совсем свежие, только вчера испекла.
Поляк аккуратно взял чашечку двумя пальцами, сделал глоток, откусил от пирожка.
— Вандифул, замечательно! Это вы сами?! В Штатах вы сделали бы хороший бизнес с этими пирогами, уверяю вас.
— Нас и здесь неплохо кормят, — пробурчал Белов.
— Это шутка? — насторожился Домбровский.
— Да мультик такой детский есть, — объяснила Галина. — Слушай, Борька, может, ты все-таки сподобишься представить меня иностранному гостю?
— Галина, моя любимая женщина, Александр Львович Домбровский, гражданин США, известный режиссер, снимает фильмы… — Белов заметил предостерегающее движение пальцами Домбровского, — в общем, хорошие фильмы снимает. Его предки родом из России, вот приехал навестить.
— Надо же, Борьк, какие знакомые у тебя, а ты молчал, скромник ты мой. — Галина ласково провела рукой по загривку Белова. — И фильмов своего знакомого ни разу не показывал.
— Успею еще, — пообещал Белов.
Поляк аккуратно доел пирог до конца, еще раз восхитился его качеством и достал из кармана длинную сигару. Галина вздохнула и достала из буфета хрустальную розетку. В общем-то это под варенье, но за пепельницу сойдет. Но Домбровский вытащил из кармана блестящее металлическое яйцо, откинул его крышку и водрузил на стол. Белов удивленно хмыкнул, переносную пепельницу он видел впервые. Домбровский затянулся, выпустив колечко удивительно ароматного дыма, откинулся на спинку стула.
— Уважаемые, прежде всего хочу попросить прощения за столь ранний визит. Телефон ваш не отвечал, а срочные дела призывают меня сегодня же домой, в Штаты. Так что приехал попрощаться перед самолетом, уехать без прощания я не смог, хотя и надеюсь вернуться. Не скрою, мне очень понравилась ваша история, Борис, и ваша прекрасная Галина. Я хочу сделать презент. Я знаю, русские очень горды, почти такие же гордые, как поляки, но прошу вас не отказываться. Этот перстень, он русский, его подарила моему предку русская княжна, он должен быть в России.
— Нет, что вы… Мы не можем взять это…
— Милая Галина, — перебил женщину Домбровский, — за ту неделю, что я пробыл в России, столько русских женщин пытались получить от меня подарки и прочие знаки внимания! Я отказывал. Но теперь прошу не отказать мне в этом, как это по-русски, большом одолжении. Давайте будем считать, что это уважаемый Борис делает вам свадебный подарок.
Поляк положил перстень в розетку, учтиво поклонился и двинулся к выходу. Около калитки он повернулся, внимательно глянул в глаза Белову и сказал:
— Надеюсь, вы понимаете меня, Борис. Попросите Галину никогда не снимать перстня с руки…
Глава 9
ХУТОРЯНЕ
— Самое хреновое заключается в том, что мы ничего не знаем, что творится в городе, — устало сказал армейский подполковник и стер обильный пот с лысой головы, — разведчики не возвращаются, аэросъемка ничего не дала, радиоперехват тоже. За карантинной зоной словно вымерло все.
— Где-то я уже это слышал, — толкнул в бок Васинцова Корич.
Васинцов кивнул:
— Вы пробовали взять «языка»?
— Неоднократно, в пригороде встретили два десятка местных жителей обоего полу. Их сильно подтопило. Все были в стельку пьяные, как протрезвели, ничего вспомнить не могут. Мы послали две группы разведчиков на двух БТРах, но мост уничтожен, а из-за разлива, сами понимаете, на ту сторону не перебраться.
— Мне почему-то всегда казалось, что БТР — плавающая машина.
— Только не здесь и не в разлив. Один перевернулся и затонул, хорошо что на мелководье, двумя тракторами еле-еле вытащили.
— А вертолет?
— Мы потеряли с ним связь, едва он перелетел на ту сторону.
— Каким образом уничтожен мост?
— Смыт паводком. Странная какая-то история, мост почти новый, двадцать лет стоял, а тут…
— Ясно… А что-нибудь необычное наблюдалось на той стороне за это время?
— Необычного? Что может быть необычного в зоне наводнения? Зайцы на кустах спасаются, лисы брассом плавают. И еще летчики доложили, что поначалу ночью в городе огней не было, ни одного, а теперь вроде как окошки светятся. Но тускло — словно свечи горят или лампады. Это понятно, что линия электропередачи оборвана и что электростанция выведена из строя, но там ведь есть передвижные армейские генераторы, автомобили с фарами, в конце концов.
— А волки встречались?
— Видели и волков, небольшую стаю. Лоси тоже есть, медведя видели, худой очень, шкура вся облезла.
— Ладно, картина более или менее ясна. Ясно, что ничего не ясно. Давайте-ка еще раз сверимся по карте перед завтрашней операцией, у старшего лейтенанта Дзюбы по этому поводу есть кое-какие соображения…
— Все-таки разлив — это красиво, — мечтательно сказал Юдин, глядя на ровную гладь, покрытую белесым туманом.
— А туман — это очень хорошо, по крайней мере сейчас, — цинично перебил его Корич. — Всегда боялся полетов, будь моя воля, на лодке на тот берег перебрался бы.
— Слава Богу, воля не твоя, — сказал Дзюба и кивнул в сторону большой воды, из которой вздымались
